Вполне вероятно, что Да Понте придал герою оперы черты реально существовавшего лица — Джованни Казановы, известного всей Европе искателя приключений, удачливого и бесстрашного авантюриста. Итальянец находился в то время в Праге. Он познакомился с Моцартом и, видимо, был на премьере оперы, столь похоже передававшей перипетии его бурной и непредсказуемой жизни.
Увертюра к «Дон-Жуану» начинается громовыми аккордами всего оркестра, за которыми следуют полные напряжения, настороженные паузы. И с первой же ноты слушатель оказывается погруженным в атмосферу тревожных и бурных событий. Музыка оперы обжигающе драматична, она насыщена энергией, в ней заключены резкие контрасты, трагическое и комическое сосуществуют здесь в таком же тесном единстве, в каком это бывает в жизни.
«...СЛИШКОМ МАЛО ЗА ТО, ЧТО Я МОГ БЫ ДЕЛАТЬ...»
В годы, последовавшие за пражской премьерой, новая опера Моцарта прошла триумфальным маршем по всем странам Европы и наряду со «Свадьбой Фигаро» стала одной из самых репертуарных, то есть часто исполняемых опер в театрах всего мира.
Ну а Вена? Какой прием был оказан там моцартовскому шедевру? С постановкой оперы не спешили. Когда на подмостках Бургтеатра состоялась наконец ее премьера, она закончилась почти провалом. Критики обошли ее молчанием, а император, рассказывают, выразился так: «Опера божественна, может быть, еще прекрасней, чем „Фигаро“, но этот кусок не по зубам моим венцам». В словах монарха отразилось расхожее мнение о музыке Моцарта как о «трудной и непривычной» для слуха.
Эхо пражского триумфа докатилось, однако же, до царственных ушей, и Иосиф II наконец-то распорядился произвести Моцарта в придворные композиторы с очень скромным жалованьем, которое полагалось музыкантам, только начинавшим службу при дворе. Император сделал это еще и потому, что не хотел терять выдающегося (Иосиф II прекрасно сознавал это) музыканта. Ему было известно, что Моцарт в последнее время серьезно подумывал о том, чтобы покинуть страну и обосноваться во Франции или в Англии.
Итак, долгожданное место службы было наконец получено, но Моцарт чувствовал себя униженным не только более чем скромной суммой положенного ему вознаграждения. Его задевало и то, что он получал от двора так мало заказов на музыку. Как-то раз, расписываясь в получении жалованья, он сделал на казенной бумаге следующую горькую приписку: «Слишком много за то, что я делаю, слишком мало за то, что я мог бы делать...»
Он ожидал серьезных заказов, а ему поначалу поручали писать лишь танцы для костюмированных балов. Император появлялся на этих балах со своим двором, демократично смешиваясь с разношерстной публикой. Гонорар, который выплачивался композитору за танцы, был смехотворно мал (правда, поставлять танцевальную музыку для таких балов-маскарадов не гнушались ни Гайдн, ни — позднее — Бетховен).
В. А. Моцарт. С гравюры по портрету Дж. Бозио (1786)
За три года Моцарт сочинил около ста контрдансов, менуэтов, лендлеров, или немецких танцев, — предшественников вальса, который появится в Вене уже в следующем столетии. Композитор нигде не повторяется, его фантазия неистощима. Он использует в танцах любимые публикой песенные и оперные напевы, французские, венгерские, испанские мотивы. Оркестровый наряд этой музыки разнообразен, изобразителен, а местами просто остроумен. К примеру, композитор передает с помощью флейты-пикколо (самой маленькой, очень высоко звучащей флейты) пение канарейки или, живописуя поездку на санях, использует три настроенных определенным образом бубенца и почтовый рожок.
Итак, Моцарт сочинял танцевальную музыку «к случаю», но продолжал создавать для своих концертов и крупные сочинения. Из-под его пера только за три летних месяца 1788 года вышли два фортепианных трио, скрипичная и фортепианная сонаты и три большие симфонии.