Среди многих буржуазных предубеждений о коммунистической России самым упрямым является тот, который представляет большевизм как типично азиатский феномен. Это объяснение большевистской революции и проблем, которые она ставит перед Европой, слишком простое и удобное, чтобы можно было надежно принять его. Название этой книги, «Волга рождается в Европе», как раз и хочет указать на этот жалкий ошибочный приговор. Уже в 1930 году я писал, что «лицо большевизма вовсе не имеет, как некоторые думают, азиатские черты. Это европейское лицо». Правда состоит в том, что коммунизм представляет собой типично европейский феномен. За дорическими колоннами пятилеток, за колоннами статистик Госплана, простирается не Азия, а другая Европа – «другая Европа». В том же самом смысле, как Америка тоже является другой Европой. Стальной купол марксизма + ленинизма + сталинизма (гигантская динамо-машина СССР в уравнении Ленина: советская власть + электрификация = большевизм) – это не мавзолей Чингисхана, а – как раз в том смысле, который не нравится буржуа – другой Парфенон Европы. «Волга», говорит Борис Пильняк, «впадает в Каспийское море». Да, но ее исток не в Азии, она берет свое начало в Европе. Она европейская река. Темза, Сена, Тибр (и Потомак тоже) – ее притоки.
Об этой правде тогда, в 1941 году (как и сегодня) нужно было напоминать, так как многие стали жертвой поверхностного предположения, мол, немецкая война против Советской России – это просто война Европы против Азии. В 1941 году немецкая Европа боролась против европейских народов, против европейских идеологий. Тогда, когда она воевала против Англии и Америки, и тогда, когда она вела войну против Советской России. «Если однажды», писал я тогда, «шум оружия утихнет и можно будет судить со спокойным чувством, тогда станет понятно, что эту войну против Советской России нельзя понимать как борьбу против монгольских орд нового Чингисхана. Ее надо понимать как одну из тех социальных войн, которые всегда предшествуют новому политическому и социальному порядку народов и подготавливают его».
Тогда эти слова были правильны, и они еще более правильны сегодня. Так как сегодня тот лозунг немецкой войны (четко выраженной гражданской войны) против Советской России, «Европа против Азии», стал лозунгом Североатлантического договора. И сегодня – как в 1941 году – обе противостоящих силы тоже не Европа и Азия, а мораль буржуа и мораль рабочего. Поэтому эта книга актуальна еще и сегодня, не столько потому, что она показывает «социальный» характер как последней, так и любой возможной будущей войны против Советской России, а потому что она раскрывает основную проблему сегодняшней Европы – непримиримость буржуазной морали и рабочей морали. И последняя из них – это мораль современного мира. По моему первоначальному замыслу эта книга должна была получить название «Война и забастовка». Не потому, что это название своим звучание вызывало бы в памяти «Войну и мир» Толстого (не существует аналогии между войной Германии против Советского Союза и романтичным, непродуманным походом Наполеона), а потому что он, как мне казалось, лучше, чем любой другой, подчеркивал социальный характер этой войны, и то основополагающее значение, которым обладала тогда и будет обладать завтра «рабочая мораль» в советской военной мощи, где наряду с оружием и такими элементами военного искусства как дисциплина, техническая подготовка, тактическая организация и т.д., преобладали и преобладают все те социальные элементы классовой борьбы и революционной техники пролетариата, которые можно обобщенно передать словом «забастовка».