Выбрать главу

— Неужели эта линия ведет прямо на Берлин? — удивленно спросила Таня.

— Да. Через Варшаву — на Берлин. Только колея разная: у нас — одна, у немцев — другая…

— Удивительно. Вот мы уже и на дороге к Берлину, — задумчиво сказала Таня. — Как быстро мчатся события.

В пилотке, с коротко остриженными волосами, стройная, подтянутая, с пистолетиком на боку и в маленьких кирзовых сапогах, она вся светилась необычным мужественным спокойствием. Алексей бросил на сестру довольный взгляд: теперь он был спокоен.

— Алеша, расскажи еще раз, какой он, Лешенька, — попросила Таня. — Никак не могу помириться с тем, что мне не довелось тогда повидать его. Какая досада!

— Я и сам тогда плохо разглядел его, потому что ужасно волновался, — медленно ступая по шпалам, заговорил Алексей. — Но глаза Катины сразу узнал, честное слово! В таком возрасте уже достаточно определяются родительские черты… Недавно получил письмо от отца: там был такой переполох. Кажется, отец доволен, пишет: ребенок — вылитая Катя. Парася все еще гостит у отца. Он никак не хочет ее отпускать.

Таня вздохнула:

— Как бы я хотела теперь поехать домой.

— Вот и наш разъезд… А вон и ферма, где наш политотдел, — сказал Алексей и улыбнулся. — Ну, ты готова?

Таня ответила:

— Готова. Только мне неловко, если ты будешь вручать.

Алексей засмеялся:

— Вручать будет член Военного совета — это первое, второе — не тебе одной, а в-третьих — я ничуть не повинен в твоей награде, можешь поверить!

Таня потупилась.

Садясь в ожидавшую их внизу, на дороге, подъехавшую машину, Алексей сказал:

— Походил я по рельсам — и отлегло от сердца. Не могу равнодушно проезжать мимо железной дороги. У каждого человека есть какая-нибудь профессия, пусть самая скромная, но он остается предан ей всю жизнь. Так и я, наверное, после войны и помру на транспорте. Сколько воевал, а профессиональным военным так и не стал. Ты не рассказала мне, как поживает Гармаш.

Таня, сидя в машине, доверчиво прижавшись к брату, стала рассказывать, как преобразился капитан Гармаш, как повеселел, даже песни стал распевать! А с Арзуманяном живут душа в душу. Вот уж сошлись, два сапога — пара!

— Ты еще не знаешь, что произошло с Гармашем на этой неделе? — с загадочной улыбкой спросил Алексей. — Конечно, он никому никогда не расскажет об этом. И тебе скажу под большим секретом — не выдай. Вызвали Гармаша к командиру дивизии, говорят: «Езжайте — принимайте новый пост заместителя командира полка», — а Никифор Артемьевич наш на дыбы: «Никуда не пойду из батальона, хоть в военный трибунал, хоть под расстрел. Я, говорит, с этим своим батальоном воевал с начала войны, вынес с бойцами самые большие трудности и с ними дойду до самого Берлина. Хоть дивизией сейчас приказывайте командовать, не соглашусь. А дойду до Берлина — там назначайте хоть командующим армией». Богданыч сначала рассвирепел, пригрозил разжаловать в солдаты и отправить в тыл, потом задумался: «Ладно, говорит, ступай, цыганская душа, чтоб я тебя больше не видел. Сгинь! Погляжу, как ты до Берлина дойдешь. Ты что думаешь — батальон — это цыганский табор, что ли? Вот доложу командующему, что ты самый поганый командир в полку и на повышение тебя не представлю!» Пришлось вступиться за Никифора Артемьевича. Отлегло у Богданыча, засмеялся, махнул рукой: «Ладно. Что ты с ним будешь делать? Судить за недисциплинированность? Командир ведь больно хороший — храбрый, умелый, каких мало. Пускай воюет, а звание майора все равно придется ему присвоить». Вот какую штучку выкинул наш Артемьевич.

Алексей и Таня посмеялись.

— В следующий раз проеду до батальона — проведаю, — пообещал Алексей.

— Там все ждут тебя, Алеша, — сказала Таня и вдруг умолкла: все радовались, все шли вперед, только не было Саши… В эти радостные дни Тане казалось, что только его одного и не было. К глазам ее уже подступали слезы, и она закусила губы.

А Алексей задумчиво поглядывал мимо головы шофера вперед, на тонущую в вечерней мгле дорогу. И вдруг спросил:

— А Нина Петровна поехала в политотдел раньше?

Таня лукаво взглянула на брата.

— Да, она, Тамара и старшина Коробко. А почему это тебя интересует?

Алексей дернул сестру за ухо.

— Все будешь знать — рано состаришься.

Таня засмеялась:

— А я и так все знаю.

— Ну и помалкивай…

Машина остановилась у низких кирпичных строений на краю пыльного, искромсанного бомбежкой городка. Алексей и Таня вышли из машины.