Итогом церковного проектирования Тона стал выпуск в Санкт‑Петербурге в 1838 г. альбома «Проекты церквей, сочиненные архитектором Ее Императорского Величества профессором Константином Тоном», содержащего наряду с изображением выстроенных сооружений «образцовые проекты» храмов. Высочайшим указом в 1841 г. они были рекомендованы в качестве образца подлинно национальной архитектуры. Это был апофеоз архитектурной деятельности Тона. Никто после него не удостаивался такой чести и не приближался так близко к императору.
Но и этого царю Николаю Павловичу оказалось мало. Он настолько полюбил Тона, что только его позиционировал как истинно русского архитектора. В 1840 году Тону поручается уже составление атласа образцовых проектов крестьянских строений для различных частей страны. В короткий срок – менее полугода – зодчий разработал 89 проектов жилых, общественных построек и служб для села. Для того чтобы в каждой деревне, а не только в столице подданные Российской империи смогли бы насладиться результатами его труда.
В 1837 г. в составе группы московских мастеров Тону было поручено составление проектов Большого Кремлевского дворца и Оружейной палаты, в которых композиционными и стилевыми средствами Тон должен был подчеркнуть связь с национальным прошлым – древними храмами и дворцами Кремля. Что в итоге ему удалось с лихвой, в доказательство тому были созданная им живописно‑свободная планировка ансамбля, сводчатые и купольные перекрытия, декоративные аналогии с архитектурными формами XVII в. и т. д.
Возглавляя стройку с 1838 г. в качестве главного архитектора, Тон сумел довольно в короткие сроки (до 1851 г.) осуществить все необходимые работы. Короткие – по сравнению с тем, сколько возводился храм Христа Спасителя. А ведь только в одном Большом Кремлевском дворце Тон спроектировал более семисот помещений, среди которых и колоссальные, богато украшенные парадные залы, и не менее великолепные по отделке императорские апартаменты.
По проекту Тона сооружена колокольня Симонова монастыря (заложена в 1835 г.; к излучине Москвы‑реки вынесена по проекту Н.Е. Тюрина). Тон построил здание Малого театра (1840) и Инвалидный дом в Измайлове. В московских постройках наиболее активно проявились стилевые и конструктивные поиски Тона, определившие масштаб его творчества как одного из крупнейших архитекторов середины XIX в.
И хотя в 1850‑х гг. архитектор разработал еще несколько интересных проектов (среди них проекты металлического шпиля собора Петропавловской крепости в Петербурге и восстановления после пожара московского Большого театра), реализации на практике они не получили. А с 1860‑х гг. К.А. Тон фактически прекратил проектную работу. В эти годы он продолжал наблюдение (в значительной степени лишь формальное) за работами в храме Христа Спасителя и по‑прежнему преподавал архитектурную композицию в Академии художеств. Освящен храм был в 1883 г. Сам же Константин Андреевич успел дожить лишь до окончания строительства храма, но не увидел его освящения – в то время архитектор был уже очень болен… В 1881 г. Тон скончался.
Современники по‑разному оценивали значение творческой деятельности К.А. Тона. Одни (большинство) видели в архитекторе реформатора и новатора, использовавшего необычные конструктивные решения, настойчиво искавшего новые пути дальнейшего развития строительного искусства, что способствовало «низложению» устаревающего классицизма и в то же время возрождению вечно живоносных античных традиций.
И Тон нашел этот путь. Будучи, судя по его работам и эскизам, настоящим аккуратным немцем, Тон сумел создать целое архитектурное направление, вошедшее в историю под названием русско‑византийский стиль. Это происходило в то время, когда в русской архитектуре совершался отход от вчерашнего господства классицизма и утверждалось понятие «эклектика». Это греческое слово в переводе на русский язык означает «выбирающий». В академических стенах его стали понимать как «сознательный выбор» архитектурных форм, созвучных идеям зодчего. Константин Андреевич Тон работал методом сознательного выбора, отдавая предпочтение русско‑византийскому стилю, в котором воплощалась идея имперской преемственности от второго Рима (византийского) к Третьему Риму (российскому).