— Маленький уродец ей завидовал, — фыркнул Николай Петрович. — И не только ей, при тщательном обыске квартиры нашли еще три незаконченные куклы, одну он готовил на сына прокурора, видел бы ты, как правозащитник наш главный рассвирепел, душить мальчишку кинулся, еле оттащили. А две другие заготовки сделал на детей наших олигархов. Он почему-то решил, что шантажировать их сможет, деньги так заработает, а смерть моей дочери для всех примером должна была стать — мол, и с вашими детьми так будет. Куда катится этот мир, если уже дети детей убивают?
— Как всегда — в тартарары, — грустно усмехнулся Тихомир. — Плохо, конечно, что мальчишка только в жизнь вошел, а уже начал других людей убивать. Кто-то ему подсказал такой вариант, но никто не рассказал, как это губительно для души.
— Вот-вот, я и говорю, дерьмо люди пошли, — мэр пил кофе и смотрел в окно. — А еще этот маленький поганец за моей дочерью пытался ухаживать, что-то ей заливал про астрал, но она у меня девочка правильная, сказала, что ей такое неинтересно, вот после этого поддонок решил ее проучить, а заодно и показать всему миру, насколько он крут.
— И показал, — грустно проговорил Тихомир. — Хоть и понравилась девочка, а решил убить. Не понимаю я этого…
— Я тоже, — Николай Петрович налил в стакан немного коньяка и выпил. — Хреновый становится мир, жить страшно, но, увы, приходится, другой альтернативы нет.
— Это так, — согласился Буров. — Что сделаете с парнем?
— Оно тебе надо, странник, об этом знать? — спросил Груздев. — Инквизиции у нас нет, но уж как-нибудь решим вопрос. Мать его, конечно, жалко без кормильца оставлять, но и тут что-нибудь придумаем. Не бери в голову, ты свое дело сделал, с остальным сами разберемся, работа у нас такая, разные проблемы решать, опыт имеется, и не такие сложные вопросы решали…
— Вы правы, — согласился Тихомир. — Действительно, не мое дело.
— Вот-вот, — хозяин еще немного выпил. — Теперь о тебе. Есть у меня для тебя выгодное предложение. Как ты смотришь на то, чтобы меня и мою семью защищать от такой пакости? Деньги хорошие платить стану. Жить будешь, сытно, богато, квартиру в городе купишь или даже дом…
— Прошу великодушно извинить, но не подходит мне это, — Буров ответил отрицательно, он это предложение ждал, поэтому оно для него не стало неожиданностью. — Не сочтите за неблагодарность, но дышится в городе тяжело, да и сердце кровью обливается, каждый день смотреть, как люди вокруг свои души губят. Пойду я лучше обратно к себе. У меня избушка выстроена в лесу: тихо там, хорошо, птички поют, звери в кустах возятся…
— Ну, смотри, — вздохнул Николай Петрович. — Хоть и ожидал такого ответа, а все равно жаль. Ладно, скажи, чем тебя отблагодарить?
— Мне ничего не надо, у меня все есть, — Тихомир улыбнулся. — Но на всякий случай запишите долг на себя, жизнь длинная, вдруг мне понадобится то, что только вы сможете дать.
— Это само собой, — кивнул мэр. — Тебе выдадут телефон, по которому ты сможешь до меня дозвониться. Я принимаю и признаю, что должник перед тобой, так что удачи тебе, странник.
— Спасибо, — Буров встал и направился к двери. — И вам всего хорошего. В трудную минуту можете рассчитывать на меня. Как я понял, телефон может звонить в обе стороны?
— В обе, так что позвоню, если нужен мне будешь, — усмехнулся Николай Петрович. — Удачи тебе, знахарь.
Отвезли его до того места, где подобрали, все те же Крест и Серый. А дальше Тихомир снова пошел по лесу. Путь предстоял впереди долгий, но это была дорога домой, а возвращаться всегда легче, чем уходить. С каждым шагом лес становился чище, понемногу зверье появилось, птицы запели. Мох под ногами пружинил, помогая идти. Тело благодарно отзывалось на каждый вдох воздуха, пахнущего сосновой хвоей и влагой, на тепло и энергию жизни, в сердцевине которой он находился.
Пройдя километров двадцать, Буров устал, присел на обросший мхом полусгнивший ствол огромной вывороченной ветром ствол ели и стал неспешно жевать сорванные побеги свежей травки, в которых ощущалась свежесть леса и сила жизни, и вдруг вздрогнул. Внутри словно что-то лопнуло. Такое у него бывало, когда умирал кто-то из тех людей, что он знал. Неожиданно перед глазами всплыло лицо парнишки, который навел порчу на девочку Настю, и Тихомир понял, что это его смерть он ощутил. Еще он знал, что смерть у мальчишки была непростой и мучительной. Он словно видел глазами, как тот задыхается заживо погребенный в гробу, связанный, с кляпом во рту, чтобы не успел прокричать заклинание, выкрикнуть проклятие, не смог ногтями на крышке гроба написать старинные символы вызова демонов из потустороннего мира.
Буров грустно усмехнулся, подумав о том, как бы разочаровалось человечество, узнав, что из этого всего мало что на самом деле является правдой, многое просто придумано последующими поколениями. Проклясть можно и без языка в смертном полубреду, и будет проклятие убивать всех в роду, пока не иссякнет, не истончится от времени, или кто-то не снимет его с потомков, даже не знающих, почему их род проклят, и кто его проклял.
Тихомир доел травку, хоть она уже стала горчить вероятнее всего от его мыслей. Мальчишку было жалко, но он понимал, что если он вступил на путь черного мага, то вряд ли вернулся обратно. Так легко отнимать чужую жизнь, используя заклятье, так приятно казаться всемогущим, чувствовать себя приобщенным к черным пластам неведомого большинству людей знания, так сладко ощущать себя властелином мира, когда знаешь, что можешь убить, или сделать кого-то несчастным, и никто не узнает о том, что это сделал ты, что от этого мало кто может отказаться. К сожалению, мало кто понимает, что у всего есть своя плата, и за принесенное зло темные платят своей душой, она у них истончается, теряет возможность перерождения. Знали бы они, сколько призраков и сущностей бродит рядом, которые появились из черных магов, может быть были бы более осторожны с тьмой внутри себя.
Кому-то нравится ощущать себя пастырем среди овец, но мало кто знает, что и у пастырей есть свои пастухи. И они не знают жалости. Бессмертные сущности любят пошутить, забирая бессмертие у тех, кто не понимает происходящего, но уже научился нести зло.
И еще хорошо, что история так закончилась, паренек просто умер, и его душа, еще не настолько отягощенная злом все-таки сможет добраться до туннеля, который унесет его наверх, а там появится новый шанс вернуться и все исправить.
Но ведь могло произойти и по-другому. Тот, кто входит в тонкий мир, кто начинает проводить обряды и выкрикивать различные заклинания, должен знать, что это совсем небезопасно. В астрале полно разных сущностей, и выпить душу им ничего не стоит, а после этого забрать тело и использовать его так, как им нравится. Для них призыв темных сил, как крик в тишине, как свет в ночи, они всегда ощущают темную магию, и собираются вокруг тех, кто ее творит.
Мало кто знает, что люди в астрале не главные, и не самые мощные игроки, а лишь одни из самых слабых. И тот, кто думает, что сущности боятся заклинаний, кто верит, что ему будут подчиняться огромные мощные демоны только потому, что он произнесет набор чаще всего бессмысленных слов на забытом людьми языке, тот просто идиот. И кому вообще в голову пришло, что сущности понимают язык забытых рас? Мало кто знает, что главное не слова, а мысли, потому что они и есть энергия, которая преобразует все.
Темных колдунов в астрале любят, потому что они чаще всего заключают договора, отдавая свою душу сущностям, а то и тело, даже не понимая, что они делают. Мальчишка был обречен сразу после того, как взял в руки магические книги с черными ритуалами и обрядами, хоть вряд ли знал об этом. Он был так юн, а смерть его была так ужасна. Увы, это его плата за принесенное в эту жизнь зло. И пусть радуется, что душа ушла наверх, а значит, получит возможность перерождения.
Мир по-настоящему справедлив, хоть многие не понимают этого. Каждый получает свое, и все вернутся туда, откуда пришли. И каким бы ни был человек крутым здесь на земле, вверху он станет маленькой хрупкой душой, не способной даже двигаться потому, что у него нет на это ни сил ни энергии. Там наверху сила и возможности меня действительность оказываются лишь у тех, кто делал добро, кто увеличивал свою душу на Земле, а не уменьшал ее всеми возможными способами привнесения зла в жизнь других. Именно добрым открывается новый путь, путь силы и нового будущего.