Мысль бытописателя, утомлённая всяческой злобою дня, любит порою уноситься в прошлое и вызывать из глубины его былые полузабытые образы. В тихие часы уединения забывается настоящее со всем, что ему «довлеет», и пробуждённая память предлагает запас света, полученный ею из сокровищницы истории. И этот свет, проникая сквозь туман и мрак протёкших лет и веков, мало-помалу озаряет полные движения, полные жизни картины. Нужды нет, что картины те были, что люди, в них действующие, жили! В нашей власти снова оживить и воскресить их, ибо ничто из того, что было — не пропадает, не исчезает в природе.
Да, перед нами живые люди, действительные события, и только наблюдая их на вековом расстоянии, можно видеть их спокойнее и яснее, понимать их глубже и судить лучше, беспристрастнее.
Не тень и не призрак — Потёмкин. Он жив и ясно виден среди пёстрой, переливающей всеми цветами, блестящей жизни, его окружающей. От него отошло и рассеялось всё, что его затуманивало, всё, что было ему навязано плохо его понимавшими, чуждыми беспристрастия современниками. Он освобождён теперь от всего, ему не принадлежащего, и является таким, каким создала его природа. И влечёт он к себе невольно, этот чародей, этот могучий русский человек, один из славнейших и достойнейших сынов России, великан — выразитель лучших качеств человеческого духа и интереснейших слабостей человеческой плоти.
Над его гордой и печальной головою ярко горит звезда, горит прекрасным, но переменчивым светом. То звезда его судьбы, звезда истинных избранников, любимцев природы. В ясных и чистых лучах её — победа, в кровавых — падение…
Чуял ли он её над собою, эту чудно прекрасную, заманчиво страшную звезду судьбы, когда вырастал и креп для жизни в бедной смоленской усадьбе отца своего? Нет, он, конечно, был таким же ребёнком, как и многие другие дети, — бойким, понятливым, живым, но иногда и мечтательным ребёнком. Вряд ли думал он о своей звезде-судьбе и тогда, как отец привёз его, по шестнадцатому году, в Москву, определил в дворянскую гимназию, учреждённую при только что открытом тогда Московском университете, и в то же время зачислил рейтаром в лейб-гвардии Конный полк. Юноша был здоров и крепок, в молодом, сильном теле развивался сильный дух. Живость, любознательность, блестящие способности и удивительная память делали ученье лёгким и приятным. Золотая медаль за успехи через год, через два — поездка с директором университета в Петербург, представление в числе лучших учеников и студентов куратору университета Ивану Ивановичу Шувалову. Потёмкина с товарищами везут во дворец. Императрица Елизавета встречает их ласкою и приветом. «Для лучшего ободрения и поощрения учащегося юношества» их награждают чинами, хотя и оставляют в университете до окончания курса. Потёмкин пожалован в капралы. Он опять в Москве, на ученической скамье…
И вот тут, быть может, впервые юноша почуял звезду-судьбу свою, она озарила его всеми своими прекрасными, соблазнительными, переменчивыми лучами. Он сразу преобразился. Он понял или, вернее, почувствовал, что чудная звезда снова влечёт его туда, откуда он только что вернулся, туда — на чертоги роскоши, власти и славы, к самым ступеням трона. Он уже видел блеск и величие и не мог уже больше жить без них. «Всё это должно быть моим!» — страстно хотел он всем своим существом. «Всё это будет твоим!» — в нём и над ним шептал ему таинственный голос.
Он совсем перестал учиться, из первых стал последним. Зачем это ученье? Разве он не знает, что ему стоит только захотеть и без всяких трудов и усилий он будет знать всё, что угодно, станет учёнее первейших учёных? Но теперь ему не надобно университетской науки. Теперь он томится иною жаждой. Дух его страждет, и алчет, и жаждет, в нём кипит могучая борьба созревающих, рвущихся к деятельности живых сил. Что облегчит его, что успокоит, что его насытит? Не в забавах, не в разгуле, не в пьяном чаду ищет он утоления своей жажды, забвения тревог и мук своих — он ищет этого в вере, ходит по монастырям, беседует с монахами, читает священные книги, молится. Жаркая молитва, религиозные и философские размышления, духовный и мистический мир со всеми своими могучими и святыми образами, со всеми своими высокими вдохновениями спасают юношу от уныния и отчаяния, поднимают его в те области, где легко и свободно дышится его духу.
Но звезда-судьба жарче, яснее горит над ним, и настойчивее, соблазнительнее звучит таинственный голос: «Всё это будет твоим!» И он не в силах больше противиться влекущему зову. «Туда! В Петербург!» У него нет денег на дорогу — отец беден и высылает ему из деревни очень мало. Он идёт к московскому архиепископу Амвросию, говорит: «Я должен ехать в Петербург, там ждёт меня моя судьба!» Архиепископ не возражает, очевидно, не сомневается в словах юноши, находится под его обаянием, проникается мыслями его и чувствами и даёт ему на дорогу пятьсот рублей.