- Сержант, объясните мою команду.
Девушка едва заметно улыбается:
- Вы сейчас распаренные. Земля - ледяная. Могли и не встать после отдыха. Могли простыть. Поэтому отдыхать нужно либо стоя, либо сидя на чём-нибудь.
Умолкает. Я добавляю:
- Понятно?
На лицах облегчение, и вся троица хором выдыхает:
- Так точно, сьере граф.
Теперь на их лицах любопытство. Я едва заметно улыбаюсь:
- Сержант.
- Да, сьере граф?
- Найдёшь колышек?
Теперь и на лице досы Унрихт появляется интерес и азарт.
- Так точно, сьере граф! Одну минутку.
Девушка убегает к стоящим рядом возам, через короткое время возвращается, таща в руках запасную оглоблю. Она с руку толщиной, так что для моей цели пойдёт. Остальные смотрят на меня, не понимая, что я задумал.
- Итак, девочки, представьте, что перед вами противник. Крепость этой оглобли примерно соответствует человеческой шее в тушурской кольчуге из толстого войлока. Лейра?
Сержант приседает, крепко держа дерево в руках. Я отхожу чуть назад. Вдох. Выдох. Вдох... В ушах застучало. Можно... Делаю шаг назад, девушки недоумевающе смотрят на меня. Подошёл к оглобле. Постоял. Отошёл назад. Даже не шевельнулся. Зачем только сержанта гонял за ней? Лейра выпрямляется, вставая с корточек. Тоже делает шаг назад. И тут бревно складывается пополам.
- Ой!
Девушки едва успевают увернуться - оглобля срезана точно посередине, и концы блестят, словно после полировки. Их рты открываются, а глаза становятся круглыми. Льян бормочет:
- Сьере граф! Но вы же даже не шевелились!
Лейра улыбается:
- Шевелился. Просто вы не заметили.
Я с интересом смотрю на неё:
- А ты?
- Вы вроде как дрогнули, но настолько быстро, что я подумала, будто мне показалось.
- Не показалось. Молодец. Хвалю. Спарринг? Показательный?
Девушка отступает назад на шаг, потом смеётся:
- Сьере граф, я вроде ничем не проштрафилась, а жить хочется...
Улыбаюсь во все тридцать два зуба:
- Хвалю за сообразительность.
Девчонки-новобранки опять не понимают, указываю им на кусок отрубленного бревна:
- Беритесь. Только крепче.
Льян уже чувствует, что сейчас будет очередной фокус, поэтому опасливо становится с краю. Сёстры хватаются изо всех сил.
- Держите?
Спрашиваю я.
- Да, сьере граф.
- А это что?
Разжимаю ладонь, в ней у меня кусок оглобли. Сёстры переглядываются, глаза Льян становятся круглыми:
- Как это, сьере граф?!
- Лейра?
Практически точное повторение моего движения, незаметное для нетренированного взгляда, и сержант показывает девчонкам точно такой кусок дерева в своей ладони. Поясняет:
- Скорость, скорость, и ещё раз скорость, девочки.
Улыбается:
- Если всё делать, как положено, то вы даже ничего не почувствуете. Ваше тело ничего не ощутит. В отличие от вашего противника...
Что сёстры, что Льян впервые видят такое, и они, откровенно говоря, напуганны. Смотрят на нас с Лейрой с неким страхом и благоговением. Потом Юрика спрашивает:
- И что, каждый в вашем отряде способен на такое?
Киваю в ответ.
- Верно.
Доса Унрихт подтверждая мои слова, кивает в знак согласия.
- Да и вы и сами видели, девочки.
Льян, жадно:
- И мы тоже сможем такое?
Сержант задумчиво смотрит на неё, согласно кивает:
- Через пару лет сможешь. Если не будешь отлынивать от тренировок.
- Не буду!
Глаза горят, личико этакое, вдохновенное... Как ни жаль, придётся немного остудить их пыл:
- Лейра, у меня к тебе дело.
- Да, сьере граф?
Остальные трое навострили уши. Ну, что же... Это и вас касается, девицы-красавицы. Пора отрабатывать жалованье...
- У моей дочери появилась служанка... Поэтому мне понадобится кто-то в шатре, чтобы присматривал за ней. Не приведи Высочайший, навредит...
- У вас есть дочь, сьере граф?!
Синхронно выдыхают все. Уже вчетвером. Пожимаю плечами:
- Вот... Нашлась...
- Она взрослая? Она красивая? А на кого она похожа? Как её зовут?..
Вопросы сыплются градом и с такой скоростью, что я не успеваю даже вставить слово в ответ. Наконец улавливаю паузу в пулемётной очереди фраз и успеваю вставить:
- Молчать!
Субординация у Лейры и девчонок уже вбита намертво, так что все умолкают и дружно тянутся по струнке, выпячивая у кого побольше, у кого поменьше, бюсты под нижними рубахами.
- Вольно.
Молчание, потом Лейра жалобно тянет:
- Сьере граф....
И хлопает своими пушистыми ресницами так невинно-наивно... Ну, хитрюга! Не знай я тебя с девяти лет - поверил бы!..
- Ей семь лет. Зовут Аами. Всё, что вам положено знать. И... Лейра, ты же видела мою жену?
Сержант кивает в знак согласия. Потом добавляет:
- Она после какой то страшной болезнью, сьере граф... Вроде бы Биномом Ньютона?
- Угу.
Киваю в знак согласия.
- И эта девочка тоже переболела ей. Поэтому у неё такие же ушки, как у моей жены...
Тишина. Молчание. Потом Юмика завистливо выдыхает:
- Сьере граф... Как же я завидую вашей супруге!
- А?!
- Вы так её любите...
Ничего не понимая, перевожу взгляд с одной из девчонок на другую, но у всех такие завистливо мечтательные лица, включая Лейру...
- У вас даже выражение такое стало... Когда вы про свою супругу сказали...
Чувствую, как по лицу начинает ползти румянец. Это что?! Я смущаюсь, словно невинная девица?!!
- Ну, вас! Короче, сержант, распределите обязанности - одна из ваших курсанток, включая вас, должна находиться возле моей дочери и служанки неотлучно, чтобы та не нанесла Аами никакого вреда.
- Сьере граф, вы взяли воспитательницу из пленниц? А почему не приказали нам?
Лейра обижена недоверием. Приходится объяснить:
- Кто из вас знает тушурский?
Все переглядываются, потом отвечают:
- Никто, сьере граф.
- Именно поэтому. Моя дочь не знает фиорийского. Пока. Всеобщий ей тем более незнаком. А объясняться надо. Я могу говорить на её наречии, но, в то же время, не могу всё время находиться возле девочки? Во-первых, она другого пола. А у женщин свои интимные тайны. Во-вторых, война же, девочки. Вот и приходится обходиться тем, что есть под рукой. К вам это не относится. Не обижайтесь.
Вроде успокоил.
- А как отнесётся к этому ваша супруга?
Вот же Льян, неугомонная! Ловлю себя на том, что опять улыбаюсь, спохватываюсь:
- Она будет очень счастлива. Поверьте...
Опять тишина. Лейра отдаёт честь, торопливо нахлобучив берет на голову:
- Всё будет исполнено, сьере граф!
- Спасибо...
Запрыгиваю на Вороного, еду дальше. Нужно дать распоряжение тыловикам, чтобы срочно соорудили какую-нибудь кровать для служанки, изготовили спальное место для Аами, а ещё поставили ширму в шатре. Девочка будет смущаться меня. Да и для служанки будет спокойнее... И девчонкам тоже. А мне - спокойнее. Не станут смущать меня своим мельтешением... Эх, скорее бы домой и расставить всё на свои места между мной и Ооли...
Глава 19.
...Удар мечом, и тело тушурца валится в ров. Не первое, и не последнее. Голова отдельно. Туловище, соответственно, отдельно. Остальные начинают шевелиться быстрее, со страхом глядя на фиорийца, вытирающего меч о полу халата бледного, как смерть, раба. Закончив своё дело, солдат пихает другого пленника:
- Работать, тварь!
Тот торопливо хватается за деревянную лопату и, дёргаясь тощим телом, начинает изо всех сил кидать землю в корзину, привязанную к спине женщины. Я равнодушно еду дальше. Картина уже привычная. Рабов почти не кормят, и постоянно кто-то выбивается из сил и бросает работу. Делают они это своеобразно - аккуратно кладут свой инструмент на землю, вылезают из рва наверх, садятся на корточки и ждут, пока надсмотрщик не срубит ему голову... Знают, что умрут. Но, тем не менее, десять-пятнадцать свежих мертвецов каждый час. Поголовье рабов сокращается. Медленно. Иногда меня просто воротит от этих бессмысленных смертей и убийств, но я вспоминаю ту аллею кольев со скелетами, найденную нами в вылазке, и вся жалость мгновенно испаряется. Попадись мы в руки тушурцев, с нами бы было то же самое. К тому же мы собираемся вернуться домой. И у меня там множество неоплаченных счетов, которые нужно будет предъявить Тайным Владыкам. И не только у меня, кстати. Ров растёт каждый день, каждый час, каждую минуту. Сейчас он уже глубиной в два человеческих роста. Шириной - в четыре. С наскока его не преодолеешь, и мы чувствуем себя более-менее в безопасности от вылазок со стороны Кыхта. В трёх проходах, оставленных напротив ворот города, установлены требучеты, работающие круглосуточно. Из тех, что прибыли с нами. Новые камнемётные машины уже заканчивают. Прибыла уже вторая партия рабов с нарубленными в дальнем лесу брёвнами. Дерево, естественно, сырое, и надолго его не хватит, но зато его много, и жалеть не обязательно. Привезут новое, а использованное пойдёт в костры и очаги. Пока мы ведём обстрел стен простыми камнями. При ударе булыжника в кладку вздымается облако каменной крошки, пыли, но результат практически нулевой. Первое время тушурцы радостно орали, видя, что наши усилия напрасны, потом затихли, и воспринимают это действо уже привычно равнодушно. Нам это на руку. Во-первых, потому что работаю не самые большие требучеты, а так, мелочь. Во-вторых, я не хочу раньше времени открывать наш главный сюрприз - огненные снаряды, которых сейчас наготовили уже достаточно много. Нефть в колодцах, кстати, очень хорошая. Практически не требует перегонки... Ну и третье - я хочу устроить массовый обстрел. Когда камнемётов будет минимум полсотни. Вот тогда... Будет Кыхту огненная купель... Наш лагерь разбит на этом берегу реки. Как положено по военной науке. Тоже ров, за ним - вал. Частокол. Вышки. Рабы - на том берегу реки. Что ещё меня удивляет - ни одной попытки к бегству. Совершенно. Тушурцы полностью покорились судьбе. Даже как-то не по себе становится... Пусть к ним и относятся, как к животным, даже вру - к скотине в Фиори больше любви и ухода, чем к пленникам. Как я уже говорил - их практически не кормят. Редко когда дают жидкую пустую похлёбку из испортившихся продуктов, иногда перепадают сырые потроха и внутренности от забиваемого скота. Остатки пищи из отрядных котлов. Многие еле таскают ноги, работа физически очень тяжёлая - копать ров, насыпать вал, тащить лес, добывать камни. Тем, кто делает большие горшки для огненных зарядов, полегче. Хотя месить тонны глины каждый день по колено в ледяной воде не сахар. Но они, по крайней мере, хоть могут согреться возле костров, в которых обжигают заготовки для снарядов. Но хуже всего женщинам и детям. Последних вообще не кормят, и уже отмечены первые смерти среди них. А женщин... Горька и страшна их доля на войне... Днём работа, ночью - бесконечное насилие. Иногда - по двадцать, тридцать мужчин за один раз. Впрочем, некоторые идут на такое добровольно. Потому что тех, кого насилуют, всё же кормят. Нечто вроде негласного уговора. Ей - кусок хлеба. За это женщина не сопротивляется, а покорно выносит всё, что требуют от её тела. В большинстве своём добровольно согласившиеся - матери, имеющие ещё живых детей. Хоть как-то накормить своего ребёнка. Даже такой ценой... Не могу сказать, что мои солдаты не пользуются услугами тушурок. В конце концов, они тоже мужчины, и тоже хотят ласки. Пусть и такой. Но, по крайней мере, если кто и берёт себе женщину на ночь, то одну. И для себя. А не на десяток. И, с моего негласного разрешения, наутро тушурку не возвращают к остальным пленным, и не гонят на работу, а оставляют в расположении на сутки, чтобы она могла хоть немного отдохнуть... Ну а поскольку пленницы общаются между собой, то когда среди них появляется кто-то в форме отряда Парда, то... В общем, как я понимаю, желающих отдохнуть и поесть досыта очень много. Предложение значительно превышает спрос... Тьфу, даже противно... Аами и Каан, так зовут её служанку-няньку, уже прижились в моём шатре, который разгородили на две части. В одной сплю я, в другой - дочка и женщина. Каан ведёт себя покорно и услужливо. За дочерью ухаживает старательно. Аами понемногу привыкает ко мне. Её уже не коробит называть меня папой. За пределы расположения я стараюсь её не выпускать - нечего ей видеть то, что творится за валом лагеря. Для семилетнего ребёнка это будет слишком... Мои девчонки по очереди несут караул, присматривая за тушуркой. Но, как я вижу, это уже излишне. Потому что местные жители не приучены противостоять судьбе. Была женой, стала рабой. Значит, Бог так распорядился, потому что в прошлой жизни сильно провинилась. А идти против Бога, значит, в следующей жизни получить ещё более худшую жизнь, чем даже рабская... Такой вот уклад. Такие правила. Таков образ жизни. А будешь покорно воспринимать всё, что происходит, жить послушно - сможешь при перерождении стать богатым, могучим, влиятельным. Удобная вера. Для владык, для короля, для нас, завоевателей... Так что вряд ли тушурка решится на какое-нибудь зло что по отношению к маленькой саури, что ко мне. Она всё ждёт, что однажды ночью я прикажу ей усладить собой мою похоть. Только долго ждать придётся. Я уж как-нибудь потерплю. Хотя сейчас, когда она пришла в себя, отмылась, сошли синяки, и её переодели в нормальное платье, выглядит очень даже ничего. Только вот эта тупая рабская покорность в её глазах и вечный испуг на лице меня даже раздражает, но я молчу, потому что не хочу пугать Аами. Эта девчушка быстро нашла себе уголок в моём сердце... Мы вместе завтракаем и ужинаем. Обед, к сожалению, мы можем провести вместе далеко не всегда. Увы - война. Или дела. Впрочем, несмотря на внешний вид, Аами уже достаточно большая, и понимает, что я должен отсутствовать, потому что я - мужчина...