— Достаточно, — Элизабет решительно затрясла головой. — Кэссиди Пейдж Колдер. Прекрати немедленно.
Она воспользовалась той интонацией в голосе, которую Кэсси называла — «нет шоколаду». Это твердое порицание гарантированно привлекало внимание дочери.
Глаза Кэсси округлились, но, несмотря на то, что слезы все еще текли, рыдания и крики стихли. Теперь Элизабет не боялась окунуться в собственную истерику.
— Кэссиди. Почему ты плачешь? — Элизабет боролась с желанием обнять и успокоить свою малышку, так как видела глубокое потрясение, отражающееся в глазах ребенка, но понимала, что сейчас Кэсси не услышит нежные слова.
Кэсси моргнула.
— Я животное, мамочка, — Элизабет было тяжело слышать боль в голосе дочери.
— Разве Таннер Уильямс животное, Кэссиди Пейдж? Кэллан Лайонс? Они все животные?
Дыхание Кэсси сбилось.
— А маленький ребенок жены Кэллана разве животное, Кэсси? — с отчаянием спросила Элизабет. — Неужели ты именно такими их видишь? Все эти мужчины и женщины, которые боролись за свои жизни и столь прекрасные совершенные сердца. Они все животные?
Кэсси с изумлением на нее посмотрела.
— Нет, мамочка, — малышка неистово замотала головой.
— А разве я когда-нибудь называла их животными, Кэсси? — яростно прошептала Элизабет. — Разве не болела моя душа за них так же, как и у тебя. Так с чего ты взяла, что я буду считать животным тебя? Юная леди, ты очень близка к тому, чтобы лишиться шоколада на целый месяц.
Элизабет окинула дочь взглядом, переполненным материнским праведным гневом, на что Кэсси открыла рот и еще шире распахнула глаза.
— А может, даже на два месяца, — исправилась Элизабет. — Потому что если в этом мире ты и должна быть в чем-то уверенна, то это в том, как сильно я люблю тебя, Кэсси, — на последнем слове ее голос дрогнул, к горлу подступил ком, а на глаза навернулись слезы, пока она взирала на уязвленного и практически сломленного ребенка. Господи, Элизабет желала собственноручно вновь убить Дейна за то, что он сотворил с Кэсси.
— Но он говорил, что я животное, — малышка медленно покачала головой, но поток слез, наконец-то, иссяк.
— Нет, Кэсси, — Элизабет обхватила ладонями лицо девочки, и посмотрела на нее с той внутренней яростью, которая иссушала ее душу. — Ты моя малышка. Кем бы и где бы ни был твой настоящий отец, я могу только его поблагодарить за то, что он подарил мне настолько прелестного, умного и любящего ребенка. Ты слышишь меня, Кэсси? Понимаешь, о чем я говорю?
Кэсси моргнула. А в следующую секунду девочка еще крепче прижалась к ее шее и оставила на щеке Элизабет отчаянный поцелуй.
— Я люблю тебя, мамочка, — прошептала она. — Очень-очень люблю.
— И я люблю тебя, Кэсси, — теперь она могла вновь стать опорой для своего ребенка. Могла обнимать и утешать малышку.
Элизабет закрыла глаза и еще крепче прижала дочь к своей груди, сопротивляясь подступающим рыданиям и желанию закричать. Она прикоснулась губами к головке Кэсси, словно ограждая ее своими объятиями от всего плохого, и помолилась Богу, чтобы им удалось найти хоть какой-нибудь способ защитить малышку.
В данный момент не имело никакого значения, что Толеры стояли в дверях. А Дэш наблюдал за ними голодным взглядом. Важна была только Кэсси. Ее защита. Ее безопасность. И Элизабет знала, что только Дэш сможет это осуществить.
Она перевела на него взгляд, все еще борясь с подступающими слезами, так как понимала, что Кэсси не выдержит, если ее мать сейчас сорвется. А Элизабет чувствовала, что была совсем близка к краю. Внутри нее все дрожало, и накатывало головокружение и слабость. Господи, что им теперь делать?
Майк и его жена медленно вышли из комнаты, а Дэш приблизился к кровати и посмотрел на Элизабет мрачным переполненным болью взглядом.
— Кэсси, — он сел рядом с ней. — Ты все слышала, не так ли?
Кэсси напряглась в руках матери, но затем нерешительно кивнула.
— Значит, ты слышала и какой я, верно? — мягко спросил Дэш.
Кэсси вновь кивнула.
— Когда я был молод, Кэсси, не многим старше тебя, то выбрался из той лаборатории и бежал так далеко и так долго, как только мог. Потому как знал, что я не животное. Знал, что заслуживаю жить и быть свободным. Так же как и ты. Ты прекрасная и великолепная девочка. Такая же красивая, как и твоя мама. Но ты и сама должна в это верить. Помнишь? Ты писала об этом в письме. Если ты веришь, то все становится реальным, как лучи солнца за окном. Помнишь, Кэсси?
— Так мне сказала мамочка, — пробормотала девочка на груди у Элизабет.
— А разве твоя мама когда-нибудь тебе лгала, Кэсси? — Дэш нежно погладил девочку по волосам; и в то же время Элизабет почувствовала, как он обнял ее за плечи.
Дэш казался таким теплым и сильным. Господи, сейчас Элизабет нуждалась в этой силе как никогда прежде.
— Мама никогда не врет, — наконец, выдохнула Кэсси.
— Нет, не врет, — Дэш притянул их обеих в свои объятия, будто защищая. — И я никогда не солгу тебе, Кэсси. Никогда. А теперь мне нужно, чтобы ты с точностью пересказала то, что произошло в ту ночь. Я не смогу гарантировать безопасность тебе и твоей маме пока не узнаю, что на самом деле случилось. Ты должна мне все рассказать.
После этих слов, Элизабет поняла, что не справится с воспоминаниями Кэсси о той ночи. И оказалась права. Но продолжала молчать, пытаясь удержать себя в сознании и разделить эту ношу с дочерью, чтобы придать ей сил.
Дейн был должен Грейнджу устрашающую сумму денег. Когда мужчина подъехал к дому, Дейн уже его ждал. К тому времени он разбушевался не на шутку и сообщил Кэсси о ее происхождении, снова и снова повторяя, что та просто зверушка, которая должна быть заперта в клетке, как и другие животные по всему миру. Что теперь ее мать никогда ее не захочет. Никогда не полюбит.
«Разве ты, Кэсси, забыла, как твоя мать отказалась заводить домашнее животное? — жестко напомнил ей Дейн. — И как ты думаешь, будет чувствовать себя твоя мать, когда узнает, что ты, Кэсси, такое же животное, как и те, которых она отказывалась заводить на протяжении многих лет».
Когда за деньгами явился Грейндж, Кэсси уже рыдала. И в тот момент Дейн предложил мужчине нечто гораздо более ценное. Ребенка принадлежащего к породам. Зачатая естественным путем, без генетических недостатков, присущих другим породам, которые пытались завести детей. Поддается дрессировке. Способна выносить и родить новых пород. Чтобы убедить мужчину, Дейн распорол платье на Кэсси и показал ему генетическую метку. Это родимое пятно было описано в секретных файлах Мартина, которые тот предоставил Дейну годом ранее.
Грейндж пришел в полнейший восторг. Но быстро сообразил, что Дейн не может сейчас отдать свою дочь. Мужчина велел Кэсси наблюдать, как на самом деле очень просто убить человека. Сказал, что это будет первым из многих уроков, которые она вскоре усвоит. Так, на глазах девочки Грейндж убил ее отца.
Пока Кэсси рассказывала им обо всем произошедшим, то не прекращала плакать, и на этот раз Элизабет ее не останавливала. Эти рыдания были душераздирающими, но приносили с собой облегчение. Наконец, Кэсси позволила Элизабет узнать правду о той ночи. Как только малышка закончила, Элизабет начала ее укачивать, при этом напевая колыбельную, а когда Дэш еще крепче обнял их обоих, то не стала протестовать. В итоге, уставшая девочка заснула прямо на руках матери.
Элизабет уложила ее обратно в кровать и откинула темные локоны с лица малышки дрожащими пальцами.
— Я скоро проснусь, — хрипло прошептала она. — Проснусь в своем доме, в своей постели и пойму, что все это был только жутким кошмаром.
Дэш вздохнул за ее спиной и поднялся с кровати.
— Когда очнёшься, то не забудь разбудить меня, — пробормотал он. — А потом найди объяснение, как я оказался с тобой в одной постели. Потому что я не отпущу тебя, Элизабет. Ни сейчас. Ни когда-либо еще.