— Ползи, сука! Ползи, как собака! — гоготал он, и Майде пришлось прислуживать ему, стоя на коленях. Как только она подала ему полный рог, раздались крики остальных, требующих эля, и Майда снова захромала к бочонкам, разнося вино и эль с помощью двух крепостных, Глинн и Хэма, которых поймали в тот миг, когда они пытались бежать из дома.
Постепенно разбитые губы Майды зашевелились, и она стала нараспев произносить непонятные норманнам слова. Эйслинн с ужасом услышала, как мать проклинает ничего не подозревающих завоевателей и призывает на их головы всех демонов, лесных и болотных. Если кто-то догадается о смысле заклятий матери, ее просто разрубят мечом надвое. Эйслинн знала, что их жизнь зависит от малейших капризов победителей. Даже судьба ее нареченного была в опасности. Из разговоров норманнов она поняла, что еще один негодяй, подданный Вильгельма, отправился с отрядом в Креган, чтобы завоевать местечко. Неужели Керуик тоже мертв… после того, как храбро сражался под знаменами короля Гарольда в битве при Гастингсе?
Рагнор смотрел на Майду и невольно вспоминал гордую осанку и зрелую красоту той, которая теперь превратилась в грязное, сгорбленное создание с тронутыми сединой каштановыми волосами, в которых застряли кровавые сгустки. Возможно, глядя на нее, девушка, сидящая у его ног, видит свое будущее.
Вопль на мгновение отвлек внимание Эйслинн от матери. Оглянувшись, она увидела, как служанку Глинн тянут за руки два воина и громко спорят из-за того, кому она достанется первой. Застенчивая четырнадцатилетняя девочка еще не знала мужчины, и теперь ей предстояло быть изнасилованной безжалостными негодяями.
Всем сердцем сострадая несчастной, Эйслинн впилась зубами в кулак, чтобы не вторить испуганным крикам Глинн. Девушка знала, что не пройдет и нескольких часов, как она сама станет добычей завоевателей.
Послышался звук разрываемой ткани. Ганна Глинн разошлась, обнажая груди, и сильная рука тяжело опустилась на плечо Эйслинн. Такие же безжалостные заскорузлые руки лапали тело девочки, покрывая синяками нежную плоть. Эйслинн вздрогнула от омерзения, не в силах отвести взгляда от гнусной картины. Наконец один из воинов оглушил соперника ударом кулака, поднялся, подхватив вопящую Глинн на руки, и устремился к двери. Эйслинн в отчаянии гадала, переживет ли бедняжка эту ночь.
Свинцовая тяжесть на плече Эйслинн внезапно стала невыносимой. С презрительным блеском в фиалковых глазах она вновь уставилась на чужеземца. Норманн ответил медленной злорадной ухмылкой, раздвинувшей его чувственные губы. Он явно издевался над ней. Однако под ее немигающим пренебрежительным взглядом улыбка померкла. Пальцы завоевателя впились в кожу, причиняя боль. Не в силах сдерживаться, Эйслинн яростно вскрикнула и размахнулась, чтобы ударить его по щеке, но Рагнор перехватил ее руку и стал заводить за спину, пока девушка не оказалась прижатой к его кольчуге. Их лица почти соприкоснулись, и горячее дыхание обожгло Эйслинн. Рагнор громко хмыкнул.
Девушка попыталась вырваться, но его свободная рука с намеренной неспешностью заскользила у нее по телу, похотливо ощупывая мягкие изгибы под свободной одеждой. Эйслинн затрепетала, ненавидя его всем своим существом.
— Грязная свинья! — прошипела она по-французски, с удовольствием глядя на его ошеломленное лицо.
— Что?!
Вашель де Комте резко сел, пораженный звуками мягкого женского голоса, произносившего вполне понятные слова. Такого он не слышал с тех пор, как они отплыли из Сен-Валери.
— Будь я проклят, кузен, девчонка не только красива, но еще и образованна! — И добавил, с деланной брезгливостью пнув седло покойного лорда: — Ба! Тебе, как всегда, везет! Отыскать единственную девицу в этой языческой, дикой стране, способную уразуметь твои слова в постели. Конечно, насилие — это не добровольный союз. Но поскольку она понимает тебя, может, тебе удастся с ней договориться. В конце концов, не все ли равно, что ты прикончил ее отца?
Рагнор злобно нахмурился и вновь бросил Эйслинн на пол. Ему опять не удалось доказать свое превосходство: ведь девчонка знала французский, а он ни слова не понимал по-английски.
— Молчи, щенок, — рявкнул он на молодого человека. — Твоя трескотня меня раздражает.
Вашель, поняв причину дурного настроения Рагнора, улыбнулся:
— Дорогой кузен, ты слишком обеспокоен и принимаешь все близко к сердцу. Что скажет Вулфгар, когда услышит, что на нас напали эти жалкие язычники? Старик был коварной лисой. Герцог Вильгельм не станет тебя винить. Но какого бастарда ты боишься больше? Герцога или Вулфгара?
Эйслинн насторожилась, увидев, как потемнело от гнева лицо Рагнора. Брови сдвинулись, словно грозовые тучи.
— Я не страшусь никого на свете, — проворчал он.
— О-хо-хо! — засмеялся Вашель. — Храбрые слова, но так ли это на самом деле? Кто из воинов сегодня не испытывает неловкости за то, что произошло здесь? Вулфгар приказал покончить дело миром, однако мы перебили почти всех тех, кто стал бы его крепостным.
Эйслинн внимательно прислушивалась к разговору. Некоторые слова звучали незнакомо, но по большей части она понимала суть перебранки. Кто этот Вулфгар, о ком они говорили с таким почтением и страхом? Неужели они способны опасаться кого-то? Именно он должен стать новым хозяином Даркенуолда?
— Герцог обещал Вулфгару эти местечки, — размышлял вслух Вашель. — Но без крестьян они почти ничего не значат — кто будет обрабатывать поля и пасти свиней? Да, Вулфгару есть что сказать по этому поводу, и боюсь, он не отнесется равнодушно к случившемуся.
— Безродная собака! — брезгливо выплюнул Рагнор, — Кто дал ему право на владение этими землями?
— Да, кузен, я тебя прекрасно понимаю. Это даже меня выводит из себя. Герцог обещал сделать Вулфгара лордом, а мы, отпрыски благородного семейства, ничего не получим. Твой отец будет крайне разочарован.
Верхняя губа Рагнора приподнялась в волчьем оскале.
— Преданность одного бастарда другому должна быть вознаграждена!
Рагнор поднял с плеча Эйслинн блестящую красную прядь и лениво пропустил между пальцами, наслаждаясь ее шелковистостью.
— Клянусь, Вильгельм сделал бы Вулфгара папой, если смог бы!
Вашель задумчиво погладил подбородок и нахмурился.
— Признаться, Вулфгар все же кое-что заслужил, кузен. Кто из рыцарей когда-либо победил его на турнире или в поединке? В битве при Гастингсе он дрался за десятерых, пока этот викинг охранял его сзади. Он стоял как скала, когда все считали, что Вильгельм погиб. Но сделать Вулфгара лордом… а-а-ах! — Вашель в приливе искреннего отвращения воздел руки к небу. — Теперь он возомнит себя ровней нам!
— Можно подумать, когда-то он считал иначе, — пожал плечами Рагнор.
Вашель посмотрел на Эйслинн, с презрением поглядывавшую на Рагнора. Совсем молода. Похоже, ей не исполнилось и двадцати… лет восемнадцать-девятнадцать. Он уже успел испытать на себе ее бешеный нрав. Такую не согнешь и не заставишь повиноваться. Однако истинный ценитель красоты может не принимать во внимание этот недостаток, а поскольку Вашель был уверен, что других у девушки нет, ее новый повелитель, Вулфгар, конечно, будет доволен. Медные волосы окружали голову огненным ореолом и загорались в пламени факелов, так что каждый густой локон казался зажженной свечкой. Необычный цвет для саксонки. Однако именно глаза больше всего поразили молодого человека. От ярости они становились темными, почти пурпурными. Когда же девушка немного успокаивалась, глаза вновь были ясными, блестящими, ярко-фиалковыми, совсем как вереск, росший на склонах холмов. Длинные мохнатые черные ресницы, сейчас опущенные, чуть вздрагивали на белоснежных щеках. Скулы были высокими, с легким румянцем, пухлые губы — розовыми и нежными. Вашель представил девушку смеющейся или улыбающейся, и в жилах у него вспыхнуло пламя — он успел заметить, что зубки у нее ровные и белые, отнюдь не гнилые, в отличие от многих признанных красавиц того времени. Маленький, чуть вздернутый носик был гордо поднят, а на упрямом подбородке красовалась ямочка. Да, такую, как она, трудно приручить, но сама мысль об этом казалась восхитительной. К тому же девушка была высока и очень стройна, а помятая ганна не могла скрыть изящных изгибов ее фигурки.