Женщины встретили короля на пороге и низко присели. Болс-гар и Суэйн опустились перед повелителем на колени. Вильгельм, бросив взгляд на Эйслинн, сразу увидел, что та ждет ребенка. Монарх повернулся к Вулфгару и молча поднял брови.
— Нет, сир, младенец не будет бастардом. Эйслинн стала мне женой.
— Хорошо, — хмыкнул Вильгельм, — и без того подобных на свете хватает.
Гвинет искоса наблюдала, как сердечно король приветствует Эйслинн и весело посмеивается, уверяя, что она очень пополнела со времени их последней встречи. Гвинет кипела от гнева и ревности, но не смела развязать язык в присутствии столь знатной особы. Лишь когда король и Вулфгар вышли из дома, чтобы отправиться к строившемуся замку, она в бессильной ярости поднялась к себе, не подозревая о появлении Рагнора.
Гостеприимная хозяйка велела Хэму, Мидерд, Глинн и Хей-лан помочь ей обнести свиту короля элем, охлаждавшимся в колодце. День был теплым, и Эйслинн даже не надела накидки. Мужчины с благодарностью принимали чаши с пенным напитком и по-французски расхваливали красоту саксонской девушки. Эйслинн лишь улыбалась, ничем не выказывая, что понимает язык. Наконец она остановилась перед мужчиной в богатых одеждах, сидевшим поодаль вместе с несколькими приятелями. Однако ее приветствовали не улыбками, а уничтожающими взглядами и брезгливыми гримасами. Удивленная столь грубыми манерами, Эйслинн нахмурилась и уже хотела было удалиться, когда один из них встал и извинился на чистом английском языке.
— Ты знаешь, кто мы? — спросил он. Эйслинн пожала плечами:
— Откуда? Я в жизни вас не видела.
— Мы английские пленники короля. Нас везут в Нормандию.
Эйслинн тихо охнула.
— Мне так жаль… — пробормотала она.
— Жаль! — фыркнул мужчина постарше, презрительно оглядывая ее живот. — Вижу, ты даром времени не теряла и ухитрилась сразу залезть в постель к врагу!
Эйслинн с достоинством выпрямилась.
— Ты судишь меня, не выслушав. Но мне все равно. Я не собираюсь умолять тебя смилостивиться. Мой муж — норманн, и я останусь верна ему, хотя мой отец, сакс, погиб от норманнского меча. И если я признала Вильгельма своим королем, то лишь потому, что не вижу пользы в бессмысленной борьбе, означающей только новые трупы, ад и разрушение для Англии. Я женщина и, вероятно, потому не собираюсь отдавать жизнь за то, чтобы на трон сел сакс. По-моему, лучше выждать и посмотреть, каким правителем окажется Вильгельм. Возможно, он принесет Англии мир и процветание! Что вы оставили после себя, кроме заваленных трупами полей сражений? Хотите, чтобы все погибли, прежде чем наконец поймете истину? Нет, Вильгельм прав, стараясь держать вас под пятой, чтобы не допустить новых войн.
И она, не сказав больше ни слова, повернулась и направилась мимо могилы отца к одинокому норманнскому рыцарю, сидевшему под деревом спиной к ней. Сняв шлем, он любовался свежей зеленью леса.
Но подойдя совсем близко, Эйслинн узнала Рагнора и в удивлении отпрянула. Рагнор обернулся, и лицо его осветилось улыбкой.
— Ах, голубка, я тосковал по тебе, — пробормотал он и, поднявшись, отвесил низкий поклон. Только после этого рыцарь окинул девушку внимательным взглядом и изумленно раскрыл глаза.
— Ты ничего не говорила мне, Эйслинн, — мягко упрекнул он. Девушка вскинула голову и холодно прищурилась.
— Не видела нужды! — надменно бросила она. — Это ребенок Вулфгара.
Рагнор прислонился к дереву, и темные глаза весело блеснули.
— Неужели?
Эйслинн ясно представила, как он считает месяцы, и, не выдержав, сорвалась:
— Я сделала бы все, чтобы выкинуть твое дитя из чрева! Но Рагнор лишь звонко рассмеялся, очевидно, не веря ее словам.
— Это было бы справедливым возмездием. Вряд ли бастард признал бы моего щенка, но с другой стороны… он может никогда и не узнать, кто настоящий отец. — Рыцарь шагнул к девушке и, мгновенно став серьезным, прошептал: — Он не женится на тебе, Эйслинн, потому что ненавидит женщин. И меняет их одну за другой. Может, ты уже заметила, что его интерес к тебе слабеет. Я готов увезти тебя отсюда. Поедем в Нормандию, Эйслинн! Ты не пожалеешь!
— Пожалею, — вздохнула она. — У меня есть все, чего можно желать.
— Я дам тебе больше. Гораздо больше! Поедем вместе! Ва-шель делит со мной шатер, но он с радостью найдет себе другое место для ночлега, стоит мне только попросить. — Ободренный ее молчанием, он продолжал уже увереннее: — Мы должны скрыть тебя от короля, но я знаю много способов, как уберечь свою голубку от любопытных взоров. Король посчитает, что я взял себе в слуги молоденького парнишку.
Эйслинн пренебрежительно рассмеялась, решив продлить игру.
— Вулфгар отправится в погоню за тобой. Он нежно сжал ее лицо ладонями.
— Нет, голубка. Найдет себе другую. Зачем ты ему нужна с ублюдком в животе?
И нагнулся, чтобы прижаться к ней губами, но Эйслинн отстранилась и тихо ответила:
— Потому что я его жена.
Рагнор отскочил, как ошпаренный, в ушах у него зазвенел ее довольный смех.
— Сука! — выдавил он.
— Неужели ты так, быстро разлюбил меня, Рагнор? — насмешливо осведомилась она. — Как я несчастна! Друг бросил меня, отдав на растерзание врагу! — Но тут же, помрачнев, прошипела: — Ты убил моего отца и лишил мать рассудка! Неужели решил, что получишь мое прощение? Помоги мне небо, раньше я увижу тебя в аду!
— Ты еще попадешься мне, сука! — взорвался Рагнор. — И я буду брать тебя сколько и когда захочу! Станешь моей, и Вулфгар мне не помеха! Твое замужество ничего для меня не значит, а жизнь Вулфгара и того меньше! Дай только срок, голубка!
Он подхватил шлем и, отвернувшись от Эйслинн, устремился к дому. Девушка, трепеща, прислонилась к дереву и тихо заплакала, вновь ощутив так часто терзавший ее страх. Что, если ребенок родится с темными глазами и волосами?
В зале никого не было. Рагнор беспрепятственно поднялся наверх, без стука распахнул дверь маленькой спальни Гвинет и переступил порог. Гвинет с покрасневшими от рыданий глазами поспешно вскочила с постели:
— Рагнор!
Она уже хотела подбежать к нему, но Рагнор сам подошел к кровати, снял кольчугу и швырнул се на пол. Гвинет охнула от неожиданности, когда он упал на нее, осыпая безумными поцелуями, оставлявшими синяки на шее и плечах, но тут же притянула его к себе, в восторге от столь неукротимого пыла. Женщина не чувствовала, что ей причиняют боль, и даже находила в этом наслаждение. Какое счастье! Он желает ее настолько, что забыл об осторожности и не задумался войти в ее комнату, рискуя каждую минуту быть обнаруженным.
Предвкушение опасности лишь возбуждало их и без того отчаянную страсть, и Гвинет тихо ворковала ему на ухо нежные слова любви. Но Рагнор овладел ею грубо, наспех, почти изнасиловав, — ярость и похоть бушевали в его сердце, не оставляя места сочувствию и жалости к жертве. Кроме того, он не мог не сравнивать эту тощую фигуру с другой — изящной и нежной, фигурой той, которую не мог забыть и чье совершенство служило постоянным напоминанием о его поражении.
Утолив желание, Рагнор снова притворился, что тоскует по Гвинет и не в силах вынести разлуку. Она лежала в его объятиях, гладя мускулистую грудь, и он коснулся ее губ легким поцелуем.
— Возьми меня с собой в Нормандию, Рагнор, — прошептала она. — Пожалуйста, любимый, не оставляй меня здесь.
— Не могу, — выдохнул он. — У меня нет своего шатра. Но не тревожься, у нас много времени, и я еще вернусь и, возможно, навсегда. Жди и не верь тому, что обо мне болтают. Не слушай никого, кроме меня.
Они снова поцеловались бесконечным страстным поцелуем, но голод был уже утолен, и Рагнор торопился скорее удалиться. Осторожно оглядываясь, он вышел из спальни, но ему и на этот раз повезло — на лестнице и в зале никого не оказалось.
Вулфгар привязал Гунна возле могучего боевого коня Вильгельма и оглядел сидевших под деревьями. При виде Рагнора, отдыхавшего в тени огромного дуба, он облегченно вздохнул, но не успокоился, пока не отыскал взглядом Эйслинн, наполнявшую протянутую лучником чашу. Заметив мужа, она с радостной улыбкой подбежала к нему. Со своего места Рагнор наблюдал за парочкой, притворяясь, что спит. Вашсль вместе с остальными ездил взглянуть на замок и сейчас подобрался к кузену, но тот, не обращая на него внимания, смотрел, как Вулфгар обнимает Эйслинн.