Редвальд даже не сразу нашелся, что ответить . Да, с тех пор как тюринги с аварской помощью вытеснили франков за Рейн, иные австразийцы не решились покинуть свои вотчины и, со временем вернулись к вере отцов. Но таких было мало, - большинство все же предпочло уйти, а те что остались, перемешались с язычниками - тюрингами и алеманнами, да и сами зарейнские франки хранили куда больше старых обычаев, чем их более цивилизованные родичи, осевшие в Галлии. Там же - и Редвальд прекрасно осознавал это, - Христос был почти всесилен и франки, завоевав Галлию, приняли и веру этой земли - пусть и не всегда оказывались крепки в ней. И не только они - даже в самой Тюрингии до сих пор хватало тех, кто молился Распятому. Империя Редвальда держалась Старого Закона лишь строгой иерархией славянских жрецов, которую постепенно перенимали и германцы, авторитетом пророчиц-вельв и крепостью связей между мужскими братствами, вроде "ножевиков", которых возглавлял сам король. И все равно, нет-нет, то один, то другой герцог или князь обращались к Христу. Если Редвальд не мог полностью искоренить эту веру в собственном королевстве, также как и его предшественник Крут и его коварная мать - что говорить о земле, крещенной Тор ведает в каком поколении, где давно уже нет ни жрецов, ни пророчиц?
Имелись у короля и иные сомнения. Он уже знал, что Сигизмунда отравили на пиру, доносились до него и смутные слухи о странной смерти Хлодомира. Насколько он знал, ни отравителя, ни лесного лучника еще не нашли, - да и некому было искать. Странные дела творились в державе франков и Редвальд понимал, что Амальгар и сам мог быть вольным или невольным орудием в руках тех, кто затеял все это. Кого-то, кто хотел втравить молодую империю в кровавую грызню на развалинах королевства франков - и вряд ли участие в этой интриге пошло бы на пользу Тюрингии.
Здравый смысл и немалый, несмотря на молодой возраст, жизненный опыт, подсказывали королю отказать бастарду. Однако, кроме доводов рассудка, им владели еще и молодой кураж, жажда сражений, славы и богатства, наконец, свирепый языческий фанатизм жреца Одина. Сам Всеотец дает Редвальду шанс отомстить франкам за их отступничество - неужели священный король тюрингов отступится от своего долга? Даже если ему и не удастся вернуть франков к священным алтарям и заповедным рощам - сама попытка станет деянием с которым не стыдно будет войти в Валхаллу! Редвальд бросил взгляд на Сигфреда - если тот и не думал то же, что и побратим, перед взором датского конунга без сомнения уже представала богатая добыча, которую можно взять в землях франков. Король вновь посмотрел на Амальгара, что, затаив дыхание, ждал ответа.
-Ты говоришь о великой войне, - медленно сказал он, - с могущественным, пусть и обезглавленным ныне противником. Не скрою, мне приятно было бы видеть посрамление Распятого - но могу ли я верить человеку, которого я вижу впервые?
-Есть решение король, - сказал вдруг Сивард и все взоры обратились к жрецу, - завтра праздник Ньерда, где мы приносим Ему ежегодную жертву, чтобы он хранил моряков. Если этот франк и вправду чтит наших богов, он почтит хозяина Ноатуна, а если христианин - то скорей умрет, чем переступит через заповеди Христа.
-Мудрое решение, - Редвальд пристально посмотрел на Амальгара, - ты согласен?
- Впервые за многие годы я могу открыто почтить своих богов, - нетерпеливо сказал франк, - как думаешь, буду ли я колебаться?
Обряд вершился в святилище, огражденном девятью высокими столбами, раскрашенными в синие и зеленые цвета, покрытых резьбой в виде рыбьей чешуи. Между столбами были натянуты рыбацкие сети, в которых висели водоросли и высушенные морские звезды. В центре же святилища, на каменном возвышении стоял большой корабль, а в нем - высокий идол, украшенный ракушками и жемчугом, весь изрезанный "морскими" рунами. В воздухе разливался соленый запах близкого моря, чьи волны с шипением набегали на берег прямо за святилищем.
Сивард, стоя перед идолом и простерев к нему руки, величаво произносил:
-Да пошлет Ньерд ветер попутный ветер в паруса наших кораблей, да дарует он им спокойное море, да усмирит он великанов глубин...
Послышалось негромкое ржание и двое помощников жреца вывели к идолу палевого коня, с гривой, выкрашенный в нежно-голубой цвет. Сивард достал из складок одежды большой нож с рукояткой из кости нарвала, покрытый искусной резьбой, изображавшей рыб, морских дев и морских чудовищ. С поклоном жрец вручил нож вышедшему к идолу королю, а тот передал клинок Амальгару.