Ее глаза вдруг стали желтыми с вертикальным зрачком, рот ощерился острыми клыками, а волосы превратились в извивающихся змей. Энгрифледа попыталась дернуться, но Агриппина, ловко захлестнув ее ноги своими, коснулась промежностью укромного местечка королевы. Влажные нижние губы слились с губами Энгрифледы и та, вновь охваченная сладостной истомой, не противилась этому насилию. В уши ударило шипение и в руках одержимой появилась соломенно-желтая змея. Агриппина положила ее между своих бедер и Энгрифледа вздрогнула, когда ее кожи коснулись холодные кольца.
— Вот и все, — сказала «Брунхильда», — я войду в тебя прямо сейчас.
С губ ее сорвалось змеиное шипение и Энгрифледа почувствовала как чешуйчатая голова скользнула в ее влажную щель. И вместе с ней в девушку проникало и нечто иное: холодное, мрачное, подменяющее ее мысли собственными кровожадными мечтами. Однако одновременно со злобным предвкушением обладания новым телом, она чувствовала и другое: раздражение, даже тревогу Агриппины от того, что очередная жертва сдается не так быстро, как остальные. Жизненная сила молодой королевы оказалась столь велика, что она продолжала борьбу против злобного призрака.
Но мертвецки-холодный чужой разум давил все сильнее, оплетая молодую королеву ледяными змеиными кольцами. Энгрифледа, чувствуя, что вот-вот сдастся, издала протяжный каркающий вой, полный одновременно ярости и отчаяния. В тот же миг послышалось оглушительное ржание и мощный удар сотряс дверь, вышибая ее внутрь комнаты. С оглушительным карканьем ворвались вороны и закружили вокруг «Брунхильды» метя клювами и когтями в ее лицо. Энгрифледа, внезапно вновь обретя власть над своим телом, пинком отбросила от себя Агриппину, одновременно за хвост вытягивая из себя змею. В тот же миг до нее донеслись жалобные крики.
— Нет!!! Пожалуйста, не надо!!! Это я! Это я! Это я!!!
Голос Брунхильды звучал как-то по-новому — и тут же вороны отпрянули от скорчившейся на ложе девушки. Энгрифледа, присев рядом с ней, силой отвела руки, которыми девушка прикрывала лицо и на нее глянули заплаканные глаза. Как-то сразу Энгрифледа поняла, что это не очередное притворство.
— Брунхильда? — осторожно сказала она и девушка торопливо закивала, ошалело озираясь. Взгляд ее прошелся по рассевшимся по углам воронам, по черному монстру, отдаленно напоминавшему лошадь, стоявшему в дверях и остановился на змее, что злобно шипя, извивалась в руке Энгрифледы, пытаясь укусить королеву. Девушка испуганно шарахнулась от гадины, заслоняясь руками.
— Она! Она в ней! Зло!
— И чего так орать? — к Энгрифледе уже вернулось самообладание, — эта змейка что, ядовитая?
— Нет, — мотнула головой Брунхильда, — нет, не ядовитая. Соплеменники этой ведьмы называли ее эскулаповой.
— Ну тогда, — вторая рука Энгрифледы наткнулась на что-то твердое меж устилавших ложе шкур и, пошарив в них, она достала большой нож с рукоятью в виде головы волка. Она уже хотела разрубить змею пополам, но Брунхильда вцепилась в ее руку.
— Нет! Нельзя! Если ты убьешь змею — дух Агриппины освободится! И снова будет искать тело. Ты не представляешь, какая это хитрая тварь.
— Уже представляю, — поморщилась Энгрифледа, — ладно, раз такое дело.
Она вылила из кувшина вино, сунула змею внутрь и накрыла одним из кубков.
— Ты сама в порядке? — Энгрифледа посмотрела на Брунхильду, — Помнишь что-нибудь?
— Немного, — покачала головой вельва, — помню матушку... с разбитой головой. Помню, как она схватила меня за руку, а потом... все как в тумане. Частично я все еще оставалась в своем теле, а частично — блуждала в Хель, на грани жизни и смерти. Она могла отправить меня туда насовсем — но тогда и ей бы пришлось остаться в моем теле навсегда, а она хотела выбрать что-то получше.
— Ага, и выбрала меня, — передернула плечами Энгрифледа, — да еще и так мерзко.
Королева с омерзением посмотрела на чуть заметно покачивающийся кувшин, из которого еще слышалось злобное шипение.