Из вымечка оно сбегает
И маме в бутсы затекает».
В ответ за дверью тишина.
У Волка взмокла вся спина!
Ещё чуть-чуть, ещё немножко,
Но он опёрся об окошко
Мохнатой лапой, а она
Была, как Африка, черна.
«Ты Волк!» — козлята завопили,
Замок-щеколду не открыли.
От злости Волк забился лбом
О дверь дубовую. При том
Его внезапно осенило.
При стрессе встряска — это сила.
На мельницу понёсся Волк
И лапу запустил в мешок
С белейшею мукой пшеничной.
Теперь-то вышло всё отлично:
Лошарики открыли дверь.
Но впопыхах голодный зверь,
Козы прихода опасаясь,
Метался, как трусишка заяц,
Козлят по комнате ловя,
Глотал, особо не жуя
И уж, конечно, не считая.
Он не заметил, как малая
Мгновенно спряталась в печи.
И главное, она молчит –
Упала в обморок от шока.
Ну а тем временем у Волка
Живот раздуло так, что он
Подумал: «Я уже как слон!»
Пошёл пути не разбирая
И рухнул где-то, засыпая,
И улыбался сладко так!
Он изощрённый был маньяк.
Коза, вернувшись, всё узнала –
Про Волка дочка рассказала –
Смахнула горькую слезу
И перекинулась в «Гюрзу».
Рога «Акелой» навострила
И, глядя вдаль, проговорила:
«Получит живодёр сполна.
Все знают: в гневе я страшна.
Он у меня, считай, в кармане.
Волчина душится «Армани» –
По аромату отыщу,
Со страшной силой отомщу».
И вот в защитном шлеме-каске,
В зелёной боевой раскраске
Козлиха Волку мстить пошла
И вскорости его нашла.
«Козлиха» — плохо? Пусть козлица,
Тем лучше, ведь она же злится.
Убийца как младенец спит.
Коза, взволнованная, зрит
Живое в животе движенье –
Ура, у Волка несваренье!
Коза дочурке: «В дом иди,
Иголку с ниткой там найди».
(Малышка дома не осталась,
За мамкой с плачем увязалась).
Козе та нитка не сдалась –
О детской психике пеклась.
Ножом-ланцетом брюхо вскрыла,
А после кетгутом зашила,
Сначала наложив камней.
Козлята живы, ей же ей.
Им было там не страшно, что ты –
Они чесали анекдоты.
Как было всё по чесноку,
Я только допустить могу:
Козлята впали в летаргию,
И обошлось без литургии.
А Волк на самом деле сдох –
У парня болевой был шок.
Его Коза неустрашимо
Реанимировать решила,
Чтоб грех на душеньку не брать.
Очнулся Волк — не может встать.
Во рту нагадила куница
И очень хочется напиться.
К колодцу потащился Волк
По прозвищу Камнями щёлк.
Они стучали в волчьем пузе,
Как те шары в бильярдной лузе.
К воде он голову нагнул,
Бултых, упал и утонул –
Каменья к горлу подступили.
Так сказку братья Гримм сложили
Примерно двести лет назад.
Рассмотрим русский вариант
Немецкой сказочки финала.
Коза зверюгу растолкала,
Копытом задним его пнув.
От страха лужу он надул.
Она смеётся: «Да не бойся,
Я мстить не буду, успокойся.
Спасибо, что козлят сожрал
(Спокойно, это хитрый план),
Они же просто забодали,
А я давно хочу на Бали.
Но превратилась, видишь, вот
В могучий молокозавод.
Теперь я точно похудею.
Цём-цём, люблю тебя, злодея.
Давай душевно посидим,
Костёр, пикник соорудим.
Глинтвейн, грибы и тары-бары».
Коза, как фокусник, гитару
Достала вмиг из-под полы.
«Ну, запевай, бюль-бюль оглы,
А я пока подброшу веток.
Ты что предпочитаешь, детка,
Полусухую кисть калины
Или десертную малину?
Мне кажется, что ты устал?
Да ты не суперстар, а стар!
А спорим, зад свой не поднимешь,
Через костёр не перепрыгнешь?»
Повёлся душегуб: «Легко!»
Вдохнул ноздрями глубоко,
Поскрёб ногами, выгнул спину
И прыгнул прямо в середину
Костра, в ужасный пламень-жар,
И лопнул, как воздушный шар.
Козлята, вылетев из пуза
Катились, словно шесть арбузов.
Все живы, сказочке конец.
Кто слушал, цаца-молодец,
Коза — красава, только плачет:
Герой в названии обозначен
На первом месте. То есть Волк
По прозвищу Зубами шёлк,
Урод и беспринципный киллер.
И сказочка по сути триллер,
Как все, какую ни возьми.
Ну ок, четыре из восьми.
Убрали б Волка из названья –
Крутое было б наказанье!
Гораздо лучше вариант –