– Скажи, что с вестью от отца собрался, а меня отроком обряди.
– Зари, мало тебе бед! Никакого оружия и чужого платья, в своем уборе поедешь со своими девушками. Заклички весны скоро, вот и будем дни радостные встречать вместе на одном подворье.
Сказано-сделано. Собраны были дети воеводины в дорогу с великим отцовым благословением. Заряна просто светилась от счастья, и сияние это не оставляла сомнений в том, в честь кого это дева была наречена.
А зимобор в то лето выдался ранний да дружный: быстро сходили снега, бурно и гулко текли воды, грозясь затопить поселения, стоявшие в низинах, из-под проталин узорчатым ковром вставали первоцветы. Словно, как в те времена, когда Ярило жаром тела своего растопил злую волшебницу Зимцерлу, словно весёлая и румяная Жива гнала из Яви загостившуюся сестру свою Мару.
Изборское сильно изменилось перед праздником: из сурового рубежа, пристанища самого смелого воина превратилось оно в уютное говорливое подворье, на котором пекли праздничные хлебцы, готовили площадки для игр, выбирали место для будущего терема, где будут жить молодые после главного вено. Впервые здесь зазвенели девичьи голоса: к приезду Гданы из Новгорода были присланы служанки. А сам гостеприимный хозяин нетерпеливо расхаживал в ожидании своих дорогих гостей.
Вадим знал всё, что касалось боя, мог с успехом управлять любым градом и любым уделом, но эта предпраздничная суета его немного пугала. Он с самого детства не очень любил заигрыши и хороводы, помнил не все народные обычаи. И сейчас ему с одной стороны было радостно, а с другой тревожно: угодит ли он своей прекрасной нареченной, не будут ли скучать на его подворье, сумеет ли он, как настоящий князь, потешить народ?
Но время шло, да показались вдали изумрудные стяги воеводы, и дружинники торопливо отворяли ворота. Вокруг раздавалось:
– Слава княжичу Вадиму, господину нашему! Слава гдане Зариславе! Князю Гостомыслу и воеводе Веловею слава! Слава великому граду Новгороду! Гой!
Зарислава, словно ласточка, выпорхнула из своей крытой повозки, да стала по правую руку Вадима. Первые Жаворонки были их собственным началом весны, им ясные лучи Ярилины освещали путь. Княжич сдержанно улыбался, благодарил свой народ, указывал гостям на приготовленный для них покой, а затем ждал всех к трапезе и главному празднику.
Жаворонки – праздник, когда самое главное проходит не среди волхвов на капище, а когда сами люди чувствуют радость и обновление в душах своих, в светлой и безмятежной гармонии соединяются с миром Светлых Богов, из Ирия пришедших.
У Красного Холма поставили древо, украшенное лентами, вокруг которого все пустились посолонью и звонко запели заклички:
Жаворонки, жавороночки!
Прилетите к нам,
Принесите нам лето тёплое!
Нам зима надоела,
Весь хлеб у нас поела,
Всю скотину поморила.
Птички-птички, невелички!
Прилетите к нам,
Принесите нам Весну теплую,
Лето плодородное.
Весну с дождем,
Лето с травами.
Весну с солнышком,
Лето с зернышком.
Жаворонок, жаворонок!
На тебе зиму, а нам лето!
На тебе сани, а нам телегу!
Затем головастых и крылатых печеных жаворонков девушки и молодые жёны раздавали дворне и детям со словами: « Вот и прилетели, на голову сели!»
А затем молодежь стала играть в быстрый бурный ручей:
Благослови, мати,
Ой, Лада мати,
Весну закликати!
Зиму провожати!
Гой! Вешние воды!
Топите снег, Яриле в подмогу!
Каждый, по обычаю должен был остановиться со своей парой, и вот настала очередь Вадима: он стоял у «истока» ручейка сосредоточенный и немного растерянный, пока не кликнули ему:
– Пожалуй, княже! Сыграй же с нами!
И он пошел быстрым шагом сквозь этот дивный коридор, в котором поднятые стройные руки дев напоминали арки тесовых воротец, а затем почувствовал, как кто-то тянет его за корзно. Княжич поднял голову и увидел Зариславу:
– Или не меня выберешь?
Вадим смущенно опустил глаза, затаил улыбку и взял свою нареченную за запястье, затем они стали самой первой парой.
После игрищ все пожаловали к трапезе, а затем снова вернулись к Красному холму, чтобы увидеть, как спустят по нему огненное коло – символ того, что дитя-Коляда превратился в сильного и смелого воина Ярилу и готов помогать людям согреть грудь земную к первым посевам.
На этот раз княжич к люду не спешил: он стоял в стороне, смотрел, как водят хороводы вокруг костров. Зарислава ушла в покои переменить платье, а её нареченный тем временем вслушивался то в тишину, то в звон жалеек, да посматривал то на провожающий зиму народ, то на пламя, взметнувшееся ввысь. В душе Вадима царило абсолютное благо, ему казалось, что он готов подойти и обнять каждого. Вдали кружились девушки в быстром хороводе, его внимание привлекла одна, непохожая на других – высокая, с густыми рыжими волосами, в пестрой понёве и зеленом навершнике. Думал княжич: вот вроде и хороша, и голову вскружить красой своей может, а нет той стати и того огня, что есть у моей нареченной. Между тем кто-то хлопнул его по плечу – позади стояла Зари: