- Ты так и будешь думать? - строго спросил он. - Или все-таки хочешь сказать мне что-то вслух?
- Я… Алекс, я… - я смотрела на него, сглатывая неожиданно побежавшие по щекам горькие слезы. – Он заставил меня… я…
- О! Я имел в виду совсем не эти слова! – он подошел и сел рядом со мной, обняв меня за плечи. – Натали… - его глаза лучились сочувствием и нежностью. – Я каким-то образом получил дар читать чужие мысли, почти как же, как и мой отец - думаю, что это наконец-то проявились последствия ритуала обмена кровью.
Я изумленно выручила глаза.
- Так, значит…
- Да. Я знаю все, что с тобой произошло тогда. Я знаю, о чем ты думала и что чувствовала… - Алекс закрыл глаза и поднес губы к моему уху. – И, знаешь, я не виню тебя. Я сам вел себя не лучше, когда ты заслуженно запустила в меня своим фаерболом. Предатель лишь усилил твои эмоции…
- Извини, я не знаю, что на меня тогда нашло, я…
- Не надо, я все это знаю… - он нежно обхватил губами мочку моего уха, затем начал целовать мою шею, ключицу…
Я провела кончиками пальцев по его правой щеке, задавая немой вопрос.
- Любой шрам можно при желании свести… - уклончиво сказал он, продолжая целовать и ласкать мое тело.
«Ты уже была моей невестой как приз победителя и женой – из чувства благодарности, я просил твоей руки у твоих родителей. Теперь я хочу спросить у тебя самой. Ты выйдешь за меня? По-настоящему?» - прозвучал в моей голове его голос.
«А у меня есть выбор?» - усмехнулась я. Он даже остановился на мгновение, но потом наши губы слились в бесконечном, полном безудержной страсти поцелуе.
«Не говори так больше, а то у меня перед глазами встает твое отчаяние от предстоящей свадьбы с Максом…»
«Я имела в виду лишь то, что оказывается давно и безнадежно влюблена в тебя и вряд ли что-то уже сможет повлиять на мое решение. Я сделаю все, что ты хочешь, потому что я люблю тебя…»
- Правда? Все-все-все? - он остановился и посмотрел мне в глаза.
- Да, все что угодно, лишь бы загладить свою вину. – Опустив глаза, ответила я. В мыслях я и правда была согласна исполнить любое его желание. Но и этого казалось мне мало для того, чтобы Алекс простил меня.
Он аккуратно взял мое лицо за подбородок, поднимая его вверх, смотря в мои влажные от слез глаза. Мне показалось, что я смотрела в его бездонные серые глаза-омуты целую вечность, прежде чем он, наконец-то ответил мне.
- Тогда сделай то, что тебе скажет Настя. Я буду ждать тебя внизу. С нетерпением. Думаю, ты меня сразу заметишь – я буду в белом…
Не успела я удивиться, как он еще раз быстро поцеловал меня и выбежал за дверь. Не успела дверь за ним захлопнуться, как в комнату проскользнула Настя с тремя горничными – они были увешаны всякими свертками и пакетами.
- О, Господи! – наигранно всплеснула руками подруга. – И из этого чучела нам предстоит сделать красавицу! Нельзя терять ни минуты!
Следующие часа два, которые показались мне бесконечными, четыре женщины занимались моим внешним видом – все это было так знакомо! Совсем как тогда, перед балом, в комнате Виктора. Сначала ванная, потом одновременно прическа, маникюр, педикюр, депиляция, макияж, втирание каких-то масел в кожу…
И все это время я выслушивала причитания и нравоучения Настасьи, но мои мысли витали далеко отсюда...
- Вот! Только тебе стоило попасть в плохие руки, как над тобой сразу же надругались, избили и, в конце концов, чуть не убили! Еще только раз попробуешь бросить Алекса, я тебе точно голову отвинчу! И вообще – чем это он тебе так не угодил?!
Я лишь страдальчески закатывала глаза, намекая на то, что совершенно не хочу все это слушать, а уж тем более вспоминать.
Когда я увидела приготовленное для меня платье, у меня на глаза навернулись слезы, из-за чего Настя тут же снова начала меня ругать, сетуя на то, что я сейчас размажу весь макияж. Это было то самое платье, которое я одевала на бал - открытые плечи, плотный корсет, расшитый серебряной нитью и мелкими голубовато-белыми камнями, образующими причудливый узор. Корсет заканчивался треугольником чуть ниже талии, а из-под него начинался пышный подол, под который одевалось еще несколько юбок. Верхняя юбка была вышита так же, как и корсет, а поверх нее пришита бледно-голубая прозрачная ткань, собранная красивыми оборками. Платье выстирали и отгладили, придав ему еще больше пышности, как мне показалось. Но то, что произвело на меня такое впечатление, было вовсе не само платье. В этот раз к нему прилагалась фата из прозрачной бледно-голубой ткани.