— Господи, — выругалась я, проводя рукой по растрепанным волосам. Я не была его девушкой. Я не стану требовать, чтобы он оставлял мне записки и сообщал, где находится. Я даже больше не была его маленькой заложницей, поэтому не могла по праву злиться, что он оставил меня в покое.
Это была моя чертова вина, что у меня тут не было машины, ноутбука, книг и прочего дерьма, чтобы занять свои мысли. Мне нужно было перестать планировать свои дни. Я такого дерьма не делала. Это была не та девушка, какой я была. Твердо кивнув кричащей на меня в голове силачке, я вернулась в дом, схватила пистолет, патроны, монету, сунула ноги в сапоги и направилась в лес, чтобы попрактиковаться в стрельбе.
Я как раз остановилась, чтобы перезарядить пистолет во второй раз, когда услышала, как у меня за спиной кто-то прочистил горло. Я снова собрала пистолет и развернулась, подняв руку, готовая сделать то, что, возможно, потребуется. Как меня учили.
— Ой, тыковка, что я тебе такого сделал? — Спросил Шотер, стоя примерно в двух ярдах позади меня, засунув руки в узкие черные джинсы. Да, Шотер был парнем в обтягивающих черных джинсах. А еще он был из тех, кто любит криперсы (прим.пер.: обувь на платформе.). И татуированный, с пирсингом, дьявольский тип.
— Какого черта ты здесь делаешь? — Огрызнулась я, понизив голос, как будто кто-то мог подслушать нас, ну, вы знаете, все в глубоком лесу.
— Рад снова видеть тебя, красотка, — сказал он, одарив меня улыбкой, которая я знала, плавила трусики на мили в округе. — Твоя прицельность стала лучше.
— Откуда ты вообще знаешь о моей прицельности? — Возразила я.
— Хейлшторм может наблюдать за всеми нами, милая. Но все мы, мелкие сошки, тоже держим ухо востро. — Мелкие сошки? Ха. Он был лучшим наемным убийцей на восточном побережье. Ему платили кучу денег за работу, которую он выполнял. Последнее, чем он был, был маленькой сошкой. Даже если он был организацией из одного человека. Когда я промолчала, его улыбка стала немного мальчишеской. — Я знаю, что моя привлекательность может сделать женщин беспомощными, но нам есть, о чем поговорить.
Я почувствовал, как мои губы приподнялись, и опустила пистолет. — Спасибо, что убил бывшего Ло. Он заслужил, чтобы его убили.
— Он заслужил, чтобы ему сначала отстрелили член, — сказал он, придвигаясь ближе.
— Ты этого не сделал! — Ахнула я.
— О, персик, я, черт возьми, так и сделал.
Я фыркнула. — Хватит прозвищ, Шотер. — Я ощетинилась. Я не была ни «персиком», ни «тыквой». — Так, о чем нам нужно поговорить?
— Нам нужно поговорить о Лексе Ките.
Мой позвоночник выпрямился. — А что с ним?
— Видишь? Я люблю хороший отпуск, подальше от всех убийств и киски. Это полезно для психики. Мне не нравится, когда меня заставляют отдыхать в подвале какого-то больного ублюдка, а компанию мне составляют только тупые лакеи. Так что я был страшно доволен, что ты взорвала это место и вытащила меня, Брейка и Алекс оттуда. Я тебе должен.
— Так вот почему ты здесь? Выразить мне свое почтение?
— Я здесь, потому что мы с Брейкером и Алекс в гребаной Мексике, и мне бы хотелось, чтобы мы когда-нибудь смогли вернуться. Нельзя этого делать, когда Лекс ищет нас.
— Эта угроза нейтрализована, — осторожно сказала я.
Медленная, благодарная улыбка росла, делая его и без того красивое лицо почти невероятно красивым. — Посмотри на себя. Берегитесь Беатрикс Киддо (прим.пер.: Беатри́кс Киддо́ — персонаж серии фильмов «Убить Билла» американского режиссёра Квентина Тарантино. Также фигурирует как «Невеста» (англ. The Bride). Её роль исполнила Ума Турман.), у нас тут есть новая задира, горячая, как гребаная убийца, чтобы вызвать миллион влажных снов.
— Беатрикс Киддо вымышлена.
Он кивнул мне, посмотрел вдаль, затем пригвоздил меня взглядом своих темно-зеленых глаз. — То есть ты хочешь сказать, что мы можем вернуться в любое время?
Я выдохнула. — Это зависит от обстоятельств.
— Каких?
— Кто такой Джошуа? — Спросила я, вспомнив имя парня с торчащей из ноги костью, который испортил мои планы в ночь взрыва.
— Черт, — сказал Шот, качая головой.
— Я приму это как «я знаю его, и он проблема». Ну, я была в подвале, чтобы найти Лекса, и он позвал на помощь. Его чертова большеберцовая кость торчала из ноги.
— Мило.
— Да. Поэтому я помогла ему вытащить оттуда его задницу. Он может указать на меня, и это звучит так, как будто он может указать и на вас тоже. Не думаю, что тебе стоит беспокоиться о том, что осталось от «Лекс Энтерпрайз». И в то время как здешние копы, как правило, некомпетентны или нечестны, если они решат опереться на него...
— Значит, ты хочешь сказать, что мы должны какое-то время наслаждаться пляжем, — спросил Шотер, снова ухмыляясь.
— Я уверена, что многие дамы там не бывали.
— Хорошо, — улыбнулся он и потянулся, чтобы щелкнуть меня по носу. В этом был он весь, черные обтягивающие джинсы, криперы, дурацкие прозвища для домашних животных и щелчков по носу. Неудивительно, что у него так много хвостов за спиной. — Спасибо, что предупредила, милая. Если услышишь что-нибудь стоящее, дай мне знать, хорошо?
— Приятного вам отдыха.
Шотер одарил меня злобной ухмылкой. — Думаешь, кто-нибудь из них скажет «ай малыш», когда я туда залезу? — Спросил он, улыбаясь еще шире, когда я не выдержала его взгляда. Я привыкла к грязным шуткам; мужчины в Хейлшторме были настолько грязны, насколько могли. Но было что-то в том, как он говорил такие вещи, когда смотрел на тебя, как будто он знал, что ты скажешь ему, когда он окажется «весь там». Да, это было обезоруживающе.
— Черт возьми, я думаю, они скажут все, что ты захочешь.
Он рассмеялся и подмигнул мне. — Наслаждайся своим горным человеком, — сказал он, поворачиваясь и уходя туда, откуда пришел.
Моим.
Моим горным человеком.
Я молча стояла там в течение долгой минуты, наблюдая за легкой развязностью Шота, его слова все еще давили мне на плечи, потому что я поняла, что он был прав; именно так я видела Волка: как своего. Это было смешно и необоснованно, но именно так я себя и чувствовала. Теперь я жила в его доме добровольно. Я делила с ним постель. Я смыла кровь с его обнаженного тела. Я готовила ему еду и надеялась, что она хотя бы съедобна, хотя и знала, что у меня нет кулинарных навыков. Я сблизилась с его собаками. Я убрала следы тех преступлений.
Наверное, какая-то часть меня решила, что это означает, что я могу претендовать на право собственности.
И другая часть меня решила, что даже если я не обладаю им в настоящее время, это цель, к которой я хочу стремиться.
Это было безумие. Кто строит отношения на испорченном прошлом и убийстве?
При этих словах с моих губ сорвался истерический смешок. Кто? Да, я думаю, это будет Рейн, Саммер, Кэш и Ло. Черт, это даже звучало как Брейкер и Алекс. Ни у кого из нас не было роскоши чистой жизни, нервных первых свиданий и неловких поцелуев на третьем свидании, безопасности и комфорта. Мы все встречались, трахались и любили так, как жили: жестко, быстро и грязно, не теряя ни секунды, потому, что нам никогда не гарантировали следующую.
Так что, возможно, у нас был шанс, помимо всех этих шрамов, кровопролития и боли. Может быть, есть способ двигаться дальше вместе. Я имею в виду… не то чтобы я имела хоть малейшее представление о том, задумывался ли Волк над подобными вещами. Байкеры не были известны своей моногамностью. Я не винила их. Я представила себе, что, если бы у меня был член, я бы тоже хотела засунуть его в кучу разных клубных шлюх. Но если Рейн и Кэш угомонились, значит есть надежда.
Я имею в виду… не то чтобы я на это надеялась…
— Смешно. Я веду себя как девчонка, — прорычала я себе под нос, засовывая пистолет за пояс джинсов и направляясь обратно к хижине.