Я наблюдала, как он поставил первую коробку на тележку и позволил удивительной штуковине сделать свою работу и опуститься на землю. Он отнес ее в сарай и вернулся за другой. Когда он опустил ее, я двинулась, чтобы идти рядом с ним. Но потом он повернулся, схватил меня за бедра, поднял и усадил на открытый кузов грузовика.
— Останься.
— Остаться? — прошипела я, шлепая его по рукам. — Я не гребаный пес, Волк.
— Нужно работать.
— Да, я знаю. Я могу помочь. Я знаю все об инструментах. Я могу… подавать тебе их.
— Нужна тишина.
— Я могу вести себя тихо. — Он посмотрел на меня, уголки его губ слегка приподнялись в насмешливой манере. — Ладно, хорошо. Я не давала тебе много оснований полагать, что смогу, но я могу. Клянусь.
На это я получила кивок подбородком, который приняла за разрешение войти (как будто я все равно осталась бы снаружи), и последовала за ним.
Волк не хотел, чтобы ему подавали инструменты. Он хотел, чтобы я села на выгруженную стиральную машину и держала рот на замке. И я должна была доказать это, после почти двухчасового сидения там я держала свои мысли и мнения при себе, хотя я была почти уверена, что ему было бы легче в какой-то момент, если бы он использовал плоскогубцы для трубы вместо разводного ключа. Но так бы сделала я.
— Готово, — внезапно сказал он, заставив меня вздрогнуть. Я не спала, но и не была полностью в сознании. Я подтянула ноги вверх под себя и встала на ноги. Стиральная машина была в процессе наполнения, а сушилка мягко вибрировала, проходя через пустой цикл.
— Потрясающе. Жаль, что с декабря по февраль от ее не будет никакой пользы.
Волк фыркнул, потянулся к моим бедрам, сильно схватил и сбил меня с ног. Я издала какой-то звук, похожий на смесь вздоха и крика, не привыкшая болтаться в воздухе, пока он не опустил меня на сушилку. У меня едва хватило секунды, чтобы понять выражение его глаз, пока он не двинулся ближе, прижимаясь к моим коленям, пока они не раздвинулись, и он не придвинулся ближе.
— Что ты… — начала я и замолчала, когда его рука крепко обхватила меня сзади за шею, а его рот обрушился на мой. Я услышала, как у меня вырвался стон, приглушенный его губами на моих. В нем не было контроля, не было его обычной осторожности, давая мне пространство, чтобы отстраниться. Это было как потребление; он пожирал меня. Его свободная рука скользнула между нами, когда его язык дразнил мой, поглаживая мою киску и находя меня уже влажной от удивления, отсутствия его сдержанности и, возможно, немного из-за вибрации, происходящей подо мной. Его пальцы скользнули внутрь.
Мои ноги сжались вокруг него, когда его палец поднялся вверх и погладил мою точку G. Его губы оторвались от моих, его глаза с тяжелыми веками удерживали мои, когда его палец безжалостно скользил по этому месту, ощущение было почти ошеломляющим, заставляя меня сжаться вокруг него и провести ладонями вниз по его рукам.
— Хочу трахнуть тебя, — сказал он, посылая шок через мое тело, когда его большой палец коснулся моего клитора.
— Хорошо, — выдохнула я, нуждаясь в этом, как в следующем вдохе. Я была безумной от стремления к удовлетворению.
— Уверена?
— Уверена, — согласилась я, громко всхлипнув, когда его пальцы отодвинулись от меня.
Волк сунул руку за спину, схватил бумажник и вытащил презерватив. Он быстро снял штаны и надел его. Его руки схватили меня за бедра, таща вперед так быстро, что я взвизгнула, хватаясь за стенки сушилки, боясь, что упаду, даже когда его тело прижималось к передней части сушилки.
— Я не собираюсь быть нежным, — предупредил он, его голос был грубее, чем я когда-либо слышала. Потребность, которую я почувствовала, послала дрожь желания через меня.
— Мне все равно. Мне просто нужен ты, — сказала я, хватая его за руки.
— Хорошо, — сказал он и вошел в меня, твердый до самого основания. Моя голова с криком упала ему на грудь. — Ты в порядке?
— Не то слово, — выдохнула я, когда он отодвинулся, заставляя мое тело крепко сжаться, пытаясь удержать его внутри. Там он и был. Это было не быстро, но это было жестко, каждый толчок заставлял все мое тело вздрагивать. Волк обхватил руками мои колени, поднял их и, поставив мои ноги на край сушилки, широко раздвинув для него. Затем мои руки уже не лежали на его руках, а обхватили его шею, удерживая, пока он набирал скорость, угрожая отправить меня в полет с каждым толчком.
Это было что-то новое, что-то совершенно захватывающее. Каждое нервное окончание ощущалось сверхчувствительным, настроенным на малейшее прикосновение, как, например, его прерывистое дыхание, пробежавшее по моей щеке и шее, и то, как сильно впивались его пальцы — одни в мое колено, другие в бедро. Мое сердце бешено колотилось, кожа горела, а дыхание застряло глубоко в груди, заставляя меня задыхаться. Там, где я была задушена молчанием, Волк издавал рычащие хрипы, когда он глубоко зарывался и рывком поднимался вверх, попадая в восхитительное место, для которого, я была почти уверена, даже не было названия.
Как раз в тот момент, когда я была уверена, что этого не произойдет, его рука отпустила мое колено, и его пальцы опустились между нами, создавая твердое давление на мой клитор. С каждым толчком его палец снова атаковал меня, и через несколько секунд я почувствовала, как сильно сжимаюсь, покачиваясь на краю, прежде чем рухнуть. Тяжело. Яростно. Мой воздух стремительно вернулся ко мне, и я выкрикнула его имя, уткнувшись лицом в его шею, когда мое тело, с головы до ног, начало трястись.
— Черт, — выругался Волк, входя до упора и сильно дергаясь, когда кончил.
Толчки прошли через меня, мое тело было полностью подавлено. Смех вырвался наружу и исчез. — Думаю, мне нравится не нежно, — сказала я его шее, целуя ее интимным, сладким жестом, который всегда казался мне не естественным.
— Как тебе угодно.
Это не было лирикой.
Но это меня растопило.
Я слегка отстранилась, поморщившись, когда убрала ноги из их неловкого положения. — Ой-ой-ой, — простонала я, когда они оцепенело упали.
Волк усмехнулся, протягивая руку и грубо растирая мои икры, пытаясь справиться с болью. — Забыл, что ты хрупкая.
Если и было что-то, что он мог сказать, чтобы пробиться сквозь мое сексуальное оцепенение, так именно это. — Я не хрупкая! — огрызнулась я, хлопнув его ладонью по груди.
— Крошечная.
— Это не значит, что я хрупкая. У любого были бы больные ноги после того, как он был в такой позе, когда его трахали довольно жестко.
— Довольно жестко? — спросил он, склонив голову набок.
— Я так и думала, что ты все еще сдерживаешься.
— Могу сломать тебя.
— Это вызов?
— Хочешь жестче, попроси, — просто сказал он, и я поняла, что именно это мне больше всего нравится в Волке. Это всегда было так просто. У Волка не было никаких тайных ожиданий, никаких скрытых планов, никаких причин лгать, уклоняться или усложнять ситуацию. Возможно, он был наименее разговорчивым человеком, которого я когда-либо встречала, но он также был одним из самых честных.
Именно в эту секунду, когда он все еще был внутри меня, а пот на наших телах все еще высыхал, я поняла, что он был не только под моей кожей. Он так же проник в мое сердце.
Вот дерьмо.
Вот дерьмо.
Мое тело, должно быть, напряглось, потому что Волк отстранился. — Опять будешь плакать? — он дразнил меня так, что это действительно звучало мило. И на секунду я искренне забеспокоилась, что так и будет. Потом я собралась с мыслями и сморгнула эту чушь.
— Нет, — сказала я, закатывая глаза.
— Женщина…
— Я в порядке.
— В порядке не всегда означает в порядке.