Я натянула брюки и ботинки, пригладила волосы, почистила зубы и тихонько направилась на кухню. Это была небольшая квадратная комната с довольно белой плиткой, белыми шкафами и приборами из нержавеющей стали. Над раковиной было окно, выходящее на задний двор, и маленький серый складной столик с двумя стульями у стены. Ничего особенного. Но опять же, там жили только мужчины. Ничто в байкерах не кричало: «Мы должны повесить занавески на эти окна, и некоторые декоративные полотенца для рук действительно украсили бы место».
— Чашка у машины, — сказал Репо, повернувшись ко мне спиной, теперь одетый в простую белую футболку и черные спортивные штаны, стоя у плиты и взбивая яйца в миске.
Я подошла к машине, налила себе чашку, забралась на стойку и стала смотреть, как он нарезает перец, лук, шпинат и грибы и смешивает их с яйцами. — Значит, ты готовишь, — заметила я.
Он ухмыльнулся, глядя на меня. — А ты — нет.
— Это он тебе сказал! — взвизгнула я, начиная раздражаться, но затем меня захлестнула волна грусти.
Он поймал мой взгляд и позволил ухмылке исчезнуть. — Ну и как там дела у Джейни с ее Террором для Рейна?
Я боролась с улыбкой, когда поняла, что он использовал то же имя, которое я придумала в своей голове. — Так что… Марко не просто коп. Я имею в виду, что он полицейский. Он ходил в академию и все такое. Но он и кое-кто еще.
— И кто же он? — продолжил Репо, выливая содержимое миски в сковороду и двигая ее, пока она шипела.
— Он из Абруццо.
— Мафия? — Репо напрягся, полностью повернувшись ко мне.
Я плотно сжала губы.
Видите, их кланы уже были в этом районе. У нас на побережье Навесинк были Грасси, которые держали ресторан и заправляли доками, преимущественно тем дерьмом с черного рынка, которое проходило через доки. А еще были Де Лукасы в Нью-Йорке, которые держали в своих руках все, а также бар, который они называли Лам (перев.: бегство). Да, как в «в бегах» (прим. перев.: сериал). Глава семьи, Вин, был серьезно настроен по отношению к власти.
Но если третья семья была на подходе…
— Разве они не должны быть на гребаном Лонг-Айленде?
— Полагаешь, они… расширяются?
— Ты думаешь, Волк — это личное? Что они охотятся за нашим оружием?
— Перемешай эту еду. Я не привередлива, но предпочитаю, чтобы она была не горелая, — сказала я, и он повернулся и перемешал. — Честно говоря, не знаю. Я слишком мало знаю о семействе Абруццо. Я не думаю, что кто-то знает. Они небольшие. По-моему, на Лонг-Айленде девчонок держали. Проституток, а не торговля людьми.
— Но этим же занимается гангстерская шайка с Третьей улицы. Почему бы не нацелиться на них?
— Репо… Я понятия не имею. Все, что я знаю, это то, что Марко, когда он оправится от побоев после прошлой ночи, все еще останется джокером. Первое, что я могу сделать — это разоблачить его связь с семьей Абруццо. Он сменил имя лет десять назад, задолго до того, как поступил в академию. Но они могли дать ему этим преимущество. Ты не можешь не помочь семье, в которой родился.
— Знаешь, чего бы мне хотелось? — спросил Репо, выключая огонь под сковородой и подходя к холодильнику, чтобы взять пакет тертого сыра моцерелла, чтобы посыпать на яичницу.
— Чего?
— Иметь один год, черт возьми, один… месяц форы, чтобы все не стало огромной полной жопой.
Я почувствовала, что улыбаюсь, когда он положил еду на тарелку и протянул мне мою. — Ты выбрал не ту профессию, если хотел вести спокойную жизнь, Репо.
Он фыркнул, схватил вилки, затем поднялся на стойку в нескольких футах от меня. — Ну и что теперь?
— Теперь я передам эту информацию о новобранце Коллингсу. Пусть копается, докладывает, что угодно. Я уверена, что вся власть чувствует жар. Кроме того, тот факт, что он получил по своей заднице, возможно, укажет ему на то, что они думают, что это какое-то дерьмо мафии. Потом мы подождем и посмотрим, не потеряет ли Коллингс улику.
— Я отказываюсь верить, что ты будешь сидеть сложа руки, пока что-нибудь не случится.
Он был прав. Я не была такой девушкой.
— Возможно, сегодня я нанесу визит Грасси. Может быть, мне удастся встретиться со стариком, или с Лукой, или с Маттео.
— Это хорошо запустить этот процесс. Если они еще не знают о появлении Абруццо, они оценят информацию. Они побеспокоятся о своем контроле над доками.
Мы вступали в случайные разговоры, просто что бы облегчить тишину раннего утра, когда мы ели и пили слишком много кофе. Он был прав, его завтрак был восхитительным. И после второй порции я сказала ему об этом.
Где-то около семи Рейн прикатил, выглядя совершенно бодрым с сонной Саммер. На мой вопросительный взгляд она издала рычащий звук, закатив глаза за спиной Рейна. — Он почти не нуждается во сне. Это отвратительно, — заявила она.
— Я же сказал тебе спать, детка, — пожал он плечами, наливая две чашки кофе, одну черную, другую с молоком, сахаром и карамельным сиропом, которые достал из шкафчика. Он протянул Саммер роскошный кофе и выпил свой. — Итак, я позвонил в участок и поговорил с очень измотанным детективом Коллингсом, — сказал Рейн с улыбкой, ковыряя пальцами еду на моей тарелке, пока я не подтолкнул ее к нему.
— И что?
— И сегодня они перевезут Волка в округ. У них был ордер на обыск, который они провели вчера вечером у Волка. Сомневаюсь, что они что-нибудь нашли.
— Там нечего было искать, — заверила я его.
— Если он освоится, мы сможем навестить его через три дня. Это будет ближайший день посещений.
При этих словах у меня упало сердце. Я не могла встретиться с ним в тюрьме. Мне было невыносимо видеть его в оранжевом и цепях. Я не беспокоилась о его безопасности там, потому что, ну, он мог раздавить головы своими мизинцами. Но идея говорить с ним через стекло? Да, нет. Это не выносимо.
— Я должна идти, — заявила я, вскакивая на ноги и взбегая по лестнице, чтобы накинуть что-нибудь подходящее, прежде чем сбежать вниз по лестнице, чтобы сесть в свою машину.
Семья Грасси владела доками, а также высококлассным рестораном морепродуктов, который располагался напротив них. Он представлял собой возвышенное темно-синее здание с огромной палубой, стоящей на сваях прямо из воды. Я подошла к боковой лестнице и поднялась, заметив три роскошных автомобиля последней модели, припаркованных снаружи. Ресторан, возможно, и был закрыт, но семья была дома.
— Закрыто, — сказал мне огромный экземпляр мускулистого мужского совершенства, завернутый в красивый черный костюм, который был их версией охранника.
— Джейни из Хейлшторма. Мне нужно поговорить с Грасси о том, что Абруццо в городе.
Я слегка приподняла бровь, он кивнул и вошел внутрь.
И, что ж, я не ждала приглашения.
Я схватилась за дверь и вошла внутрь, увидев, как охранник покачал головой, отворачиваясь от стола, за которым сидела семья Грасси.
Теперь мне нравились грубые и крутые парни, с потрепанными жилетами, татуировками и бородами. Мне нравились парни, которые носили на рукавах (прим. перев.: имеется ввиду «рукав» — татуировка на всей поверхности руки) свою уличную репутацию. Но если бы это был не мой тип, то люди Грасси поставили бы меня на колени.
Энтони был самым старшим в семье, мужчина средних лет, с проседью в черных волосах, но с сильным лицом, глубокими умными глазами и идеальным оттенком кожи, которым итальянцы, казалось, обладали даже в разгар зимы.
Его старший сын, Лука, был выше шести футов ростом, с телом пловца, одетого в дорогой серый костюм, его черные волосы были зачесаны назад, а темные глаза обрамлены ресницами, за которые любая женщина умерла бы.