Это заставляло ее просыпаться каждое утро.
Давало цель в жизни.
Сейчас она не знала, кому доверять… и речь не об «улицах». Речь об Отделении Полиции Колдвелла.
Когда Люк в конечном итоге сместился, он увлек ее за собой, они сплелись друг с другом, он все еще был в ней. Протянув руку за спину, Люк набросил на них какую-то тряпку.
— Прошу, не ищи Моцарта, — прошептала Рио, поглаживая его лицо.
Он посмотрел ей в глаза в свете свечей… и Рио показалось, что он видел ее насквозь.
— Почему? Потому что ты собираешься?
Да, подумала Рио, такое решение она приняла. Только так она могла гарантировать свою безопасность в отделении. Кто-то из своих слил Моцарту информацию о ней, и если получится самой схватить наркобарона и сдать властям? Тогда она будет в безопасности.
Это единственный способ выжить.
И к тому же, Моцарт не знал наверняка, жива она или нет, а это играло в ее пользу.
— Рио? О чем ты задумалась?
Встряхнувшись, она пожала плечами.
— В городе есть другие дилеры. — Он попыталась скрыть печаль в голосе. У нее не вышло. — Хотела бы я, чтобы ты… жаль я не могу помочь тебе выйти из дела.
— Рио, тебе нужно бросить эту жизнь. Она убивает тебя изнутри как зараза. Ты уже потеряла своего брата и родителей из-за наркотиков, не теряй себя.
— Слишком поздно для этого, — сказала она мрачно.
На внезапном всплеске эмоций ей захотелось вцепиться в Люка, выдать целую кучу безумных слов о том, что не только он должен бросить преступную жизнь, но и она… но она вовремя себя остановила. Сказкам не место в настоящей жизни, и уж тем более между полицейским и наркоторговцем.
Они молчали, казалось, целую вечность. Потом Люк закурил.
— Ты должна уехать первой, — сказал он. — Я прослежу, чтобы за тобой никто не последовал.
— Это же не конец, — прошептала она больше себе. Хотя, технически, это было их второе прощание.
— Должен быть он. И ты это понимаешь. Мы друг другу не пара.
Он был прав, разумеется.
— Люк, я так устала. Я бегу всю свою жизнь.
— Я чувствую то же самое. — Он провел пальцем по ее нижней губе. — Прости, если я был груб.
— Ты — идеальный. — Она погладила его грудь в районе сердца. — К тому же… это должно запомниться до конца жизни, не так ли?
Мгновение он смотрел ей в глаза, и Рио показалось, что его решимость тает. Но потом он резко кивнул и смахнул с себя слои разноцветной ткани. Она едва не расплакалась, когда он аккуратно укутал ее.
Она ненавидела, когда ее опекали. Заботились о ней..
Но он был исключением.
Его штаны валялись в стороне, и когда Люкан наклонился, чтобы поднять их с бетонного пола, она насладилась видом на шикарную задницу. А потом он натянул их на крепкие бедра…
Что-то выпало из заднего кармана штанов… бумажный сверток, листок, который он скомкал и затолкал в карман.
А на нем… был знакомый ей рисунок.
Протянув руку, Рио подхватила листок. Расправив бумагу, она бегло осмотрела свой набросок поэтажного плана того здания.
Не то, чтобы ей нужно было освежить память.
— Рио, я знаю, что ты коп. — Когда она резко вскинула голову, Люк поднял руки. — Все нормально. Я никому не скажу… даже если меня будут пытать, не выдам твою тайну. Но сделай нам обоим одолжение, не лги мне сейчас. Ты целенаправленно задержалась под предлогом помощи Кейну, очевидно, ты сделала этот набросок, и ты буквально умоляла меня бросить наркобизнес. Будь ты в наркоторговле, ты бы говорила о сделке… но ты не сказала ни слова. За все это время.
Опустив взгляд, Люк застегнул молнию на ширинке, его волосы упали вперед, скрывая его лицо. А потом он натянул толстовку и куртку, на которую раньше она не обратила внимание. Чтобы обуться, он сел на край импровизированной кровати, и Рио наблюдала словно с большого расстояния, как Люк сильными пальцами завязывает шнурки.
Потом он застыл.
Он посмотрел на нее с грустью на лице.
— Я знаю, что ты использовала меня. Я никогда не узнаю наверняка, какие из твоих поступков были искренними, а где ты соблазняла меня с определенной целью. И правда в том… что я не хочу знать правду. Я лучше оставлю все как оно есть, чтобы притвориться, что я небезразличен тебе. Хотя бы немного.
Рио вскинула руку, но Люк ушел от ее прикосновения.
— Я выберу верить в свои фантазии, — сказал он. — Они ненастоящие, да? Но они приятные, особенно если с ними ничто не сравнится, когда дело касается надежды и правды. И, хэй, я имею больше, чем многие люди. Мои фантазии — не плод воображения, а фактические воспоминания. Осязаемый опыт.