— Кстати, — внезапно сказал Эуген, — я полагаю, что должен как-то вознаградить этих Рэксоулов. Я и в самом деле благодарен им. Что если я подарю девушке браслет, а ее отцу тысячу гиней — как они это примут?
— Мой дорогой Эуген, — воскликнул ошеломленный Эриберт, — тысячу гиней?! Да знаете ли вы, что этот самый Теодор Рэксоул может купить весь Позен от начала и до конца и при этом не обеднеть? Тысячу гиней! Вы можете с таким же успехом предложить шесть пенсов.
— Тогда что же я должен им предложить?
— Ничего, кроме вашей благодарности. Что-либо другое будет оскорбительным. Это не обычные люди из отеля.
— И я не могу подарить браслет этой малышке? — Князь Эуген как-то двусмысленно засмеялся.
Эриберт твердо посмотрел на него.
— Нет, — сказал он.
— Почему вы поцеловали ее… той ночью? — небрежно спросил князь Эуген.
— Кого поцеловал? — сказал Эриберт, сердясь и краснея, несмотря на все свои усилия сохранить спокойствие и безразличие.
— Дочь Рэксоула.
— Когда это, по-вашему, было?
— Это было, по-моему, в ту ночь в Остенде, когда я был болен, — сказал князь Эуген. — Вы думали, что я брежу. Возможно, я и бредил. Но кое-что я запомнил с необычайной отчетливостью. Я помню, что на короткое мгновение поднял голову с подушки, и как раз в это самое короткое мгновение вы целовали ее. Ох, дядюшка Эриберт!
— Послушайте, Эуген, Бога ради. Я люблю Неллу Рэксоул. Я собираюсь на ней жениться.
— Вы?! — Наступила долгая пауза, а затем Эуген рассмеялся. — Ах! Все вначале так говорят. Я сам нередко так говорю, дорогой дядя, и это звучит очень мило, но ничего не значит.
— В данном случае это значит все, Эуген, — спокойно сказал Эриберт.
Некий оттенок решительности в тоне последнего заставил Эугена стать гораздо более серьезным.
— Вы не можете на ней жениться, — сказал он. — Император не разрешит морганатический брак.
— Император не будет иметь к этому никакого отношения. Я отрекусь от всех своих прав. Я стану обычным гражданином.
— В этом случае у вас не будет никакого состояния, о котором стоило бы говорить.
— Но у моей жены есть состояние. И зная, чем я жертвую ради женитьбы на ней, она без колебаний предоставит это состояние для нашей совместной жизни, — натянуто сказал Эриберт.
— Вы будете решительно богаты, — заметил Эуген. — Но не подумали ли вы о том, — спросил он, и его темные глаза опять сверкнули каким-то безумием, — не подумали ли вы о том, что я не женат и могу умереть в любую минуту? И тогда трон перейдет к вам… к вам, Эриберт!
— Трон никогда не перейдет ко мне, Эуген, — мягко сказал Эриберт, — потому что вы будете жить. Вы, несомненно, выздоровели. Вам нечего бояться.
— Следующие семь дней — вот чего я боюсь, — сказал Эуген.
— Следующих семи дней? Но почему?
— Не знаю. Но я боюсь их. Если я смогу их пережить, тогда…
— Мистер Самсон Леви, — громко объявил Ганс.
Глава XX
Мистер Самсон Леви желает князю Эугену доброго утра
Князь Эуген вздрогнул.
— Я приму его, — сказал он и кивнул Гансу, давая понять, что мистер Самсон Леви может тотчас же войти.
— Я прошу вас прежде уделить мне минуту, — сказал Эриберт, мягко дотронувшись до руки своего племянника и взглянув на Ганса, отчего превосходно вышколенный слуга торопливо вышел из комнаты.
— Что такое? — сердито спросил князь Эуген. — Почему такая внезапная серьезность? Не забывайте, что у меня свидание с мистером Самсоном Леви, и я не должен заставлять его ждать. Кто-то сказал, что точность — вежливость королей.
— Эуген, — сказал Эриберт, — я желал бы, чтобы вы были так же серьезны, как и я. Почему мы не можем доверять друг другу? Я хочу помочь вам. Вы — мой титулованный суверен, но, с другой стороны, я имею честь быть вашим дядей; я имею честь быть того же самого возраста, что и вы, и быть вашим другом с ранней юности. Окажите мне доверие. Я думаю, что вы дарили меня им в прежние годы, но потом я обнаружил, что у вас были от меня секреты даже тогда. А теперь, со времени вашей болезни, вы стали еще более скрытным.
— Что вы имеете в виду, Эриберт? — сказал Эуген тоном, который можно было расценить одновременно и как враждебный, и как дружеский. — Что вы хотите сказать?