— Что, черт возьми, хотите вы сказать этим?
— Вы говорили, что она показывала вам картины брата без его ведома. Это — проявление любезности, мистер Киркпатрик. Оно стоит пузырька лака для ногтей или куска мыла, мне кажется. — Вексфорд улыбнулся Киркпатрику. — Что же вы сделали — взяли взаймы более безобидную машину?
— Я же вам говорил, мы никуда не поехали. Если бы было нужно, мы могли поехать в ее машине.
— О нет, — мягко сказал Вексфорд. — Вы не могли этого сделать. В радиаторе была течь. Я полагаю, что вы достали зеленый автомобиль и именно в нем отвезли мисс Марголис в Стоуэртон.
Все еще вне себя от насмешек, которым подверглась его машина, Киркпатрик пробормотал:
— Надо думать, кто-то видел меня в Стоуэртоне. Коуторн, что ли?
— А почему Коуторн?
Лицо Киркпатрика пошло красными пятнами.
— Он живет в Стоуэртоне, — он слегка заикался и пришепетывал на шипящих. — К тому же он устраивал эту вечеринку.
— Вы направлялись в Шотландию, — задумчиво проговорил Вексфорд. — Чтобы попасть в Стоуэртон, вам нужно было сделать крюк. — Он тяжело поднялся и подошел к карте, висевшей на стене. — Смотрите, вот дорога на Лондон, вы должны были ехать по ней, а если хотели объехать Лондон, то по дороге восточного направления, через графство Кент. В любом случае Стоуэртон далеко в стороне от вашего маршрута.
— Черт бы вас побрал, чего вы хотите? — взорвался Киркпатрик. — Мне нужно было убить вечер. Делать абсолютно нечего. Я не хотел прибыть в Шотландию на рассвете. Меня могла мучить мысль о разлуке с Энн. Бог мой, она даже не была в Стоуэртоне, не появилась на той вечеринке!
— Я это знаю, — сказал Вексфорд, усаживаясь в свое кресло. — Ее брат об этом знает, мистер Коуторн знает, но вы как это узнали? До сегодняшнего утра вас не было в Суссексе. Ну а теперь все должна расставить по местам серия опознаний. Вы не возражаете?
Внезапно Киркпатрик словно сломался под гнетом усталости. Возможно, физическое истощение или перенапряжение от вранья — и вранья безрезультатного — так сказалось на нем. Его привлекательность во многом зависела от свободной манеры держаться, горделивого постава головы, улыбки. Теперь же все это куда-то исчезло, на верхней губе выступил пот, а карие глаза — самое привлекательное в его внешности — смотрели, как глаза собаки, которой наступили на хвост.
— Я бы хотел знать, для чего вы затеяли все это, — сказал он угрюмо. — Я бы хотел знать, кто и где меня видел и чем я, по вашему предположению, занимался.
— Я все скажу вам, мистер Киркпатрик, — проговорил Вексфорд, вставая на ноги.
— Когда я смогу получить назад свою вуаль? — спросила Руби Бренч.
— Ты же знаешь, что мы не химчистка. Мы не выполняем срочных заказов.
Она должна жалеть, что сейчас не те времена, думал Берден, когда без вуали женщины не выходили даже просто на людную улицу. Он еще помнил вуаль на бабушкиной шляпке — это была плотная, по видимости непрозрачная завеса, идеально скрывавшая лицо.
— Какая жалость, что мы не в Марокко, — продолжал Берден, — а то ты могла бы закрыться паранджой.
Руби одарила его мрачным взглядом. Она опустила поля шляпы с явным намерением скрыть глаза и спрятала подбородок в шифоновом шарфике.
— Я ужасно рискую, — сказала она. — Надеюсь, вы можете это понять. Допустим, я его опознаю, а он удерет? Сегодня тюрьмы для таких — не преграда. Вы только загляните в газеты.
— И все же выбора у тебя нет, — сказал Берден.
Когда они сели в машину, Руби неуверенно проговорила:
— Мистер Берден, до сих пор вы так ни разу не сказали мне, что вы намерены предпринять по поводу того, что я содержала этот… как вы его называете? — дом.
— Это будет зависеть от обстоятельств. Посмотрим.
— Я же стараюсь помочь вам.
Они молча доехали до окраин Киргсмаркхема.
— Будь откровенна, Руби. Что такого сделал для тебя Мэтьюз, кроме того, что тратил твои деньги и почти разрушил твой брак? — заговорил Берден.
Крашеные губы задрожали. На пальцах руки Руби, прижимавшей ко рту шарф, Берден заметил мозоли и следы от длинных царапин, оставленные работой.
— Мы очень много значим друг для друга, мистер Берден.
— Это же все в прошлом, — мягко сказал он. — Вам бы пора подумать о сегодняшнем дне. — Его слова звучали жестоко. Возможно, правосудие вообще жестокая штука. Берден привык если не сам вершить правосудие, то отдавать нарушителей закона в его руки. Сейчас же, чтобы узнать нужное ему, Бердену придется укрыть Руби от правосудия. Но и в этом случае жестокости не избежать.