— Идиотское!
— Ничего ты не понимаешь! Слушай, что говорил папа Иннокентий VIII в 1484 году. Может, поймешь! Я не передам все дословно, но суть скажу. Ведьмовство всегда было и будет политическим фактором, поскольку оно приводит к столкновениям наций, к анархии и революции. В результате ведьмы и ведьмаки являются постоянной опасностью и для настоящего времени. Они опасны для всякого упорядоченного общества.
— Ты меня уже достаешь своей бесовщиной. Еще немного, и я сама стану по отношению к тебе ведьмой!
— А ничего другого я от тебя и не ожидаю! Но знай, нечистая сила сначала способствовала анархии в царское время, а потом участвовала в Октябрьском перевороте. Ленин, готовя революцию, клеймил жестокость царского правительства. Но как только пришел к власти, за первых три года перестрелял больше людей, чем династия Романовых за триста лет.
— Хоть что-то святое в тебе есть? Ты же коммунист, хоть Ленина-то оставь в покое!
— Да, я коммунист, а не большевик. Коммунисты — созидатели, а большевики — ведьмаки. Старая большевичка Землячка совместно с Бела Куном заправляла три года крымским ЧК так, что Черное море покраснело от крови. Подавая пример, она собственноручно расстреливала пленных белогвардейцев. Ленин добился власти, а пятьдесят миллионов заплатили за это своей жизнью в организованной этим ведьмаком братоубийственной войне.
— Как был ты упрямый, как осел, так и остался. Ничто тебя не меняет. Пока свое не выложишь, не замолчишь.
— Да, не замолчу. Слава богу! Настало время, и сподвижники Ленина и Троцкого поплатились. Пришла великая чистка, и все ведьмаки и ведьмы — старые большевики герои революции, руководители партии и правительства — вчерашние палачи, как враги народа, были расстреляны.
— Ну, а при чем здесь наши дни? — раздраженно спрашивает Марина.
— При том, — отвечаю я, — если советская власть — упорядоченное общество, то теперь потомки Троцкого, Бухарина, Гайдара и других ведьмаков, короче нечистые силы современности, будут заниматься революцией против нее.
— Хватит, Гена! — резко заявляет моя бывшая жена. — Я устала слушать твой бред. Я чувствую, мне самой придется заняться твоим лечением. И я им займусь! Давай лучше поговорим о твоем нормальном творчестве, а не об этой бесовщине, которую ты несешь. Я прочитала твою последнюю статью в «Комсомолке». Здорово, интересно! Подписана она, правда, Г. Васильев. Хочешь спрятаться от алиментов? Но это смешно! Неужели я твой стиль не узнаю? Да и расшифровывается твой псевдоним просто — Геннадий Васильевич.
— Андрей скоро придет из школы, могу я его подождать? — перебиваю я Марину. «И чего меня понесло? — думаю я. — Ни с того ни с сего разоткровенничался!»
— Нет смысла. Он звонил и сказал, что после школы поедет к дедушке с бабушкой, как обычно.
— Почему ребенок ездит на транспорте один? — возмущаюсь я.
— Его что, всю жизнь сопровождать? Парню двенадцать лет.
«Моему сыну двенадцать лет?!» — восклицаю я про себя ошарашенно.
— Пойдем в воскресенье вместе с Андреем в театр, — предлагает Марина.
— Воскресенье… Это реинкарнация души… Перевоплощение души страданием, как говорил Достоевский.
Марина встает.
— Ты кого-то ждешь? — с нездоровой заинтересованностью спрашиваю я.
— Естественно, мужа. Минуту, я тебе пару бутербродов сделаю.
Я остаюсь сидеть в кресле обескураженный и потрясенный, глядя на самого себя в зеркале трюмо. Лицо у меня искажено страданием и мукой от непонимания происходящего. Мне кажется, что мое сознание кто-то скручивает, как веревку, и за нее тянет меня. Но куда? Неожиданно я исчезаю, и в зеркале появляется другой человек, похожий на меня лицом и фигурой, как две капли воды, и одежда на нем такая же. А вот ноги у него с копытцами, как у козла. Я вскакиваю с кресла и бросаюсь к трюмо с криком:
— Черт! Зачем тебе нужен мой облик? Это ты, сволочь, калечишь мою жизнь?! — И мой кулак вдребезги разбивает стекло, а я машинально зажмуриваю глаза от осколков. Когда же я их открываю, то вижу одни сатанинские рожи. Они склоняются надо мной. Первая, особенно противная, рожа говорит:
— Интеллигентик — и в КПЗ! Говорят, он к своей бывшей жене домой завалился и драку устроил. Нынешнему ее мужу морду набил. Чего с ним делать-то будем?