Я сняла с себя ремень, обмотала его лодыжку, а себе запястье, чтобы было за что тянуть. Потом сняла левый ботинок и аккуратно поставила левую ногу в его промежность, выпрямила ногу, усилив нажим, затем натянула ремень и взяла обеими руками его ступню. Четыре-пять глубоких вдохов. Внезапно он дотронулась до моей ноги. Я подняла голову и увидела, что он приоткрыл один глаз. Похлопав меня по ноге, он пробормотал:
- Тяните сильнее...
Я стала тянуть, упираясь ногой и выгибая спину. От боли он откинул голову, застонал и опять лишился чувств. Его нога дернулась, я повернула его, позволила выпрямиться, потом отпустила. От этого нога приняла естественное положение, совсем как правая.
Вправив кость, я стала искать, чем бы зафиксировать ногу. Над головой у меня торчали две искривившиеся стойки крыла, длиной в три фута каждая и толщиной с мой указательный палец; обе переломились надвое, когда левое крыло при ударе оторвалось от фюзеляжа. Я попробовала крутить стойки, надеясь отломить от каждой по куску, и в конце концов добилась своего.
Я срезала ремень с одного из кресел и с его помощью закрепила две шины, сделанные из стоек. Пряжки, несмотря на их тяжесть, позволяли затягивать и расслаблять мою конструкцию. Я закрепила их на сломанной ноге, и затянула ремень. Чтобы было удобно, и чтобы одна пряжка находилась на бедренной артерии.
Половину тепла наш организм теряет через голову. Я нашла свою шерстяную шапочку и нахлобучила его на голову Яну, закрыв уши и лоб, но не глаза: не хотела, чтобы, проснувшись, он решил, что умер или ослеп.
Когда я зажмурилась, пальцы Яна нащупали сквозь ткань куртки мою руку. Я села и увидела, как шевелятся его губы, но слов не разобрала. Я подвинулся к нему поближе. Его пальцы сжали мою ладонь, губы опять зашевелились.
- Спасибо...
Когда я очнулась, уже стемнело. Я рассмотрела при помощи подсветки время на часах: полночь. Пролетел целый день. Потом я догадался проверить дату и не сразу сообразил, что мы проспали целых тридцать шесть часов.
На меня таращился миллиард звезд. Они висели совсем рядом - казалось, достаточно протянуть руку, чтобы их потрогать. Зеленое завихрение унеслось прочь, оставив после себя толстое белое одеяло. Над моим плечом взошла луна, здоровенная, как рождественский пирог. Я прищурилась. Если вскарабкаться на гору слева от меня, можно перейти на Луну и прогуляться по ней.
Борясь с дремотой, я мысленно составила список из двух позиций: еды и воды. я, сама того не сознавая, с момента катастрофы пребывала в шоке и жила на адреналине. Предстоящий день сулил трудности, особенно на такой высоте. Ждать появления спасателей не приходилось.
Наступило утро,
Единственная хорошая новость, если это можно было так назвать, заключалась в том, что наша снежная «могила» хоть как-то защищала нас от стихии. Если бы не это, мы бы давно отправились на тот свет. 2 градуса мороза - чепуха по сравнению с обычным для зимнего высокогорья холодом.
В заботах о хлебе насущном, изучая все что могло уцелеть после катастрофы, сьесное и не только пролетело несколько дней.
До меня дошло, что Ян - чуть ли не самый мужественный человек среди всех, с кем мне доводилось встречаться. Он лежал на снегу полумертвый, испытывая такие боли, какие большинству людей вообще никогда не придется испытать. Спастись мы могли только собственными силами. Большинство ударилось бы в панику, впало бы в уныние, забыло бы о логике, а он умудрялась смеяться! Более того, заставляла смеяться и меня. Я уже забыла, когда смеялась в последний раз.
Я была совершенно обессилена. Мне нужно было поесть и отдохнуть, но отдых был несовместим с добыванием еды. Я уже составила план.
- Нам нужна еда, но я пока что не в состоянии ее раздобыть. Займусь этим завтра. А пока попробую развести огонь, да так, чтобы не растаяла наша пещера. Будем довольствоваться теплой водой и беречь энергию.
- Идея про огонь мне нравится.
- Спасатели учат: никогда не покидайте место катастрофы. Они правы, но мы очень высоко, мы получаем здесь вдвое меньше кислорода, чем привыкли, и обоим нужно лечение. Завтра или послезавтра я начну думать о способе спуска. Возможно, попытаюсь что-то разведать. А пока...
Метелью намело три фута снегу. Если бы не мои снегоступы, которые я соорудила из обломков, я бы проваливалась почти по пояс, да еще отморозила бы ноги. Я остановилась, отмотал два отрезка веревки и привязал снегоступы к своим лодыжкам. Так серфингисты привязывают себя к доскам.
Нам следовало спуститься, однако сначала мне пришлось, наоборот, залезть еще выше, чтобы оценить обстановку. Воздух был разреженный, камни покрылись скользким льдом. Я оказалась гораздо слабее, чем думала. Минуло время обеда, когда я завершил восхождение на небольшой хребет над плато. Место падения самолета осталось в тысяче футов подо мной. Увидеть окружающее пространство я смогла только перед закатом.