Увиденное произвело удручающее впечатление. Я надеялась разглядеть какие-нибудь признаки цивилизации: огонек, дым из трубы, постройки, хоть что-то, куда можно было бы направиться. Сколько я ни поворачивалась, впиваясь глазами в горизонт, правда не становилась менее неприглядной.
Повсюду, куда ни глянь, нас окружало безлюдье. Ни единого признака человеческого присутствия!
Только покрытые снегом пространства, кривые заостренные вершины на 60-70 миль в любую сторону. Найдите слово «заброшенный» в словаре - и вы поймете, что я испытал, стоя на вершине хребта. При помощи компаса я продублировал местоположение сторон света.
Назад я повернула уже в темноте. Я так устала, что единственным желанием было повалиться и уснуть, но при мысли об Яне, в тревоге ожидающей моего возвращения, я не могла не продолжить путь, как ни труден он был. Я намеренно подготовила его к своему позднему возвращению, но знала, что сразу после захода солнца он начнет прислушиваться к каждому шороху. Каждая минута ожидания будет превращаться для него в час. Так всегда бывает, когда кого-то ждешь. Минуты вырастают в часы, часы в дни, дни - в целые жизни.
Господи прошу тебя услышь хоть на этот раз, помоги.
Я не корчу из себя невесть что. Не за себя прошу. Жалко этого парня со сломанной ногой. Как бы его воля не подкачала. Он воображает, что не показывает виду, но я все замечаю. Он сильный, но такие передряги любого согнут в бараний рог. - Я огляделась. - Суровые здесь места. Любого лишат надежды. - По моему лицу скатились слезы. Мои руки были в трещинах и в порезах, губы тряслись. Я покачала головой. - Мы с тобой так и не договорили, но вот что я тебе скажу... Жить с вечным ожиданием смерти - все равно что жить полумертвым, а это не то же самое, что быть наполовину живым. Полумертвый и есть полумертвый. Это не жизнь. Это даже не существование, это вечный страх.
Когда сердце разбивается, то осколкам уже не срастись. Это не как отвалившийся хвост ящерицы, а как разлетевшийся на несчетные осколки витраж: собрать его невозможно. Во всяком случае, прежним ему уже не стать. Сколько ни собирай осколки, былого витража не получится, будет только куча битого цветного стекла. Разбитые сердца не заживают. Это не срабатывает. Возможно, я рассказываю тебе о вещах, о которых ты и так все знаешь. А возможно, что нет. Я знаю одно: когда ты узнаешь что жить осталось дни, максимум пару лет, болит все. Боль ты получаешь вдвойне, а все остальное - только наполовину. Можно потратить весь остаток жизни на составление прежнего витража, но это бесполезный труд. Осколки нечем скрепить.
Я натянула шапку, но тут же опять сдернула.
- Это все, что я хотела сказать. -Мне ты отмерил слишком короткую жизнь, и то я пытаюсь бороться за нее. Прошу, помоги спасти парня ведь он даже не планировал лететь со мной. - Я взяла компас, стрелка которого сначала заметалась, а потом замерла. - Мне надо понять, в какую сторону идти.
Наступило утро. На сегодня мы запланировали начать спуск.
Два самолета, летевшие перекрещивающимися курсами, исчезли. Я запрокинул голову, не в силах оторвать взгляд от двух белых полос в небе. Их пересечение образовало стрелу, указывавшую на юго-восток. 125-130 градусов. Я кивнул.
Вокруг нас громоздились горы - зубчатые, холодные, немилосердные, отбрасывающие длинные тени.
Я тронула Яна за плечо. Он заскрипел зубами.
- Готовы?
Он кивнул и сел.
- Кофе есть?
Я дала ему кружку с жидкостью, больше похожей на жидкий чай.
- Ничего не поделаешь, это все, что осталось.
- День уже плохой, а ведь мы еще не начинали.
- А вы думайте об этом так: каждый шаг, уводящий вас отсюда, приближает вас к капучино в «Старбаксе».
Он облизнул губы.
- Мне нравятся ваши дурацки шутки.
Я присела рядом с ним.
- У меня три слабости первое бег, второе горы, треть кофе. Мы с ели все запасы, что были в самолете.
На запах трупов начали подтягиваться звери, я видела следы пумы. И даже видела лису. Очень бы не хотелась встретится с волками боюсь с ними мы не справимся, так что нам по любому надо начать двигаться вниз.
Он сузил глаза и постучал в грудь сначала себя, потом меня.
- Нам надо налаживать коммуникацию.
- Она и так налажена.
Он покачал головой.
- Я пытаю вас не для того, чтобы получать честные ответы. Мне нужно наглое вранье. Скажите мне, что нам надо протащиться всего милю, - и пусть впереди будет путь в сотню миль.