— Как он? — настороженно спрашивает Рик Кэрол, имея в виду Диксона.
— Зол, как чёрт. А ты ожидал чего-то другого? Рик, вам нужно поговорить. Избегание проблемы не решает её.
Это все сделано было для самого Диксона. Так почему теперь со всех сторон виноват он?
— Какая проблема? — фыркнул Граймс. — Я сказал правду.
— Но как ты это сделал? Рик, решай сам. Я заставлять тебя не буду.
Сказала так сказала. Вот только Граймс отлично знает, что потом она будет сверлить его недовольным взглядом. Кэрол умела убеждать людей. Да и сам Рик так не думал. Он не хочет, чтобы Дэрил был обижен на него, точнее, это самое последнее, чего бы он хотел. Граймс хотел бы…
Рик мотнул головой, прогоняя неуместные мысли. Сейчас нужно быть твёрдым… не в том смысле. Но у камеры он все же тушуется. Отступать некуда. Граймс отодвигает ткань, чтобы тут же замереть, пытаясь поднять с пола отвисшую челюсть. Нервозность отступает, уступая место настоящей ярости.
— И куда ты собираешься? — низко прорычал он, сдерживаясь.
— Тебе не похуй ли?
Диксон уже почти собрался. На поясе на одном бедре висит нож, на втором бедре браунинг, а в руках покачивается взятый за ремень арбалет.
— Чёрт возьми, Дэрил! Ты должен остаться здесь.
— И кто меня остановит? Ты что ли?
Атмосфера сгущается, становится трудно дышать. Все идет неправильно, но уже никто не может их остановить.
— Если нужно, я это сделаю. Не будь…
Рику не дают договорить. Диксон впервые бьет его, сильно, с размаху. Скулу обжигает острой болью, в глазу скапливаются слезы. Неужели… До Граймса почему-то долго доходит, что же произошло.
Дэрил стоит над ним, разминает руку, на лице отвратительная гримаса ненависти, ноздри раздуваются, глаза потемнели. Он явно готов ударить снова. Но Рика это не пугает. Он поднимается, упрямо смотря на мужчину.
— Ты не поправился, — старается говорить спокойнее Рик, но голос все равно дрожит. — Я не хочу, чтобы ты сдох где-нибудь в лесу.
Рик не оборачивается, просто тихо уходит, хотя внутри раздирает настоящий шторм.
Дэрил ударил его. Ударил!
Только в собственной камере он дает эмоциям выйти. Рик с силой бьёт стену, скидывает чёртов матрас с верхней полки. Тело требует действия, крови, чего-то, а то он просто взорвётся.
Чёртов грёбанный упрямец! Как будто самому Рику всё это нужно. Идиот! Рик пинком ноги отправляет рюкзак в угол. Почему вечно выходит так?
Конечно же Граймс не сдастся. Конечно же он сделает все, чтобы этот идиот не угробил себя. Но внутри всё равно отвратительный осадок и дикая обида. Почему Дэрил не пытается понять? Почему каждый раз приходится биться о кирпичную стену?
— Что случилось?
— Поговорили, — огрызается Рик, желая только того, чтобы от него наконец-то отстали.
— Рик…
Вот только Граймс даже не собирается обсуждать случившееся.
Рик прислоняется спиной к внешней стене тюрьмы, получая отличный обзор на близлежащую территорию. Если Диксон выйдет, он увидит его. Ну и по возможности даже догонит, если тот не будет так уж торопиться убежать: все же нога у него пока болит. Граймс рассеяно потирает зудящую рану на многострадальной конечности. Весёленькая у него выдалась неделька. Ну, хоть проблему с уродом-психопатом относительно решили, приостановив на время его нападения.
— Здорово, шеф.
Рик окидывает быстрым взглядом подошедшего к нему мужчину. Влажные чёрные волосы привычно зализаны назад, на тонкой футболке темные пятна. Только из душа. Граймс не идиот. Он отлично видит женские взгляды, следящие за этим мужчиной. Видимо красивый. Но, по мнению Рика практически все итальянцы такие. Кстати, как его звали? Дин…
— Дино, — слегка кивает Рик.
Желания общаться никакого. Но мужчину это, похоже, не очень интересует. Тот устраивается рядом, прислоняясь к стене, в руках мелькает сигарета. Тоже курит…
— Будешь?
Неправильно расценив взгляд Граймса, мужчина протягивает ему мятую пачку.
Сколько Рик не курил? Вроде бы с того момента, когда Лори сказала, что беременна, таким образом поставив точку на всех вредных привычках мужчины. Впрочем, некоторые из этих привычек и не были такими вредными. А теперь что? Лори больше нет, Карл уже взрослый, да и от одной сигареты ничего не случится. И, кажется, он даже немного успокаивается. Хотя напряжение всё равно заставляет левый глаз дергаться.
Дэрил! Черт возьми, он может думать только об этом.
— Неплохо ты все сделал, — после нескольких выкуренных сигарет, говорит Дино. — Мои ребята в принципе довольны. Если не будет хватать людей для охраны, всегда можешь обратиться ко мне. У нас много толковых ребят. Патрик вон служил в особых войсках до того, как все случилось.
— И кто такой Патрик? — тут же хватается Граймс.
— Вон тот.
Рик находит взглядом невысокого, но хорошо сложенного мужчину, в котором он бы сразу не увидел каких-то особых навыков. Следовало бы присмотреться к нему повнимательнее. Именно такие и становятся маньяками.
— А сам?
— Ты как думаешь? — фыркает мужчина. — Я итальянец, который умеет обращаться с оружием.
Интересные же люди у них. Вот и найди среди всех них того самого.
Рик скользит взглядом к двери, когда слышит красноречивый скрип. Но нет, это всего лишь Кэрол, направляющаяся к печке, чтобы помочь с ужином. Её укоризненный взгляд останавливается на Граймсе, вызывая ещё одну волну раздражения. Вот действительно, как будто это он во всем виноват, а Диксон всего лишь невинная жертва. За кого она их принимает? За кого она принимает Дэрила? За глупого мальчишку? Черт, из-за этого глупого “мальчишки” у Рика до сих пор ноет челюсть, а кулаки чешутся от желания дать ответочку.
========== Часть 8 ==========
Мужчина хищно улыбнулся, предчувствуя веселье. Раз, два, три. Наш шериф получит подарочек. И он надеялся, что тот его оценит. Нет, не так, он был уверен, что тот оценит.
Возбуждение тут же охватило его, стоило окинуть взглядом потрясающую картину. Она уже здесь, красивая, с бархатной слегка загорелой кожей, с потрясающими глубокими глазами. Сейчас она особенно прекрасна. В широко открытых глазах плещется ужас, по рукам струится кровь из-за глубоко врезавшейся проволоки, все мышцы на ногах напряжены. Она стоит на цыпочках, и это не дает ей ни на секунду расслабиться, заснуть, сделать хоть что-то. Белые зубы грызут грязную повязку, удерживающую затолканный в глотку кляп.
Это не тот мужчина, который до последнего пытался сопротивляться. Её кожа не испещрена глубокими уродливыми шрамами. Она чиста, как холст. И это восхитительно.
Женщина мычит, дёргается, так глупо надеясь сбежать. Щёки влажно поблескивают в свете нескольких мощных фонариков, установленных как прожекторы. Да, он умеет красиво преподносить собственную работу.
Между пальцами скользит нож, когда он примеривается.
Женщина вновь стонет, пытается избежать жалящего прикосновения. Но куда она может убежать?
Он скользит кончиком ножа под пуговицы, удерживающие рубашку на её небольшой груди. Цепляет перемычку между чашками бюстгалтера, легко разрезая. Восхитительна. Розовые соски призывно торчат вверх, так и привлекая взгляд, вызывая острое желание взять и срезать эти маленькие комочки. Но рано. Он хочет увидеть всё тело.
Мужчина медленно обводит кончиком ножа грудь, скользит дальше, к подмышке, щекоча. Женщина вновь дергается, тем самым только поддразнивая его. Он слегка надавливает на рукоять, позволяя маленькой капле стечь по коже вниз. Сдвинув лезвие, он цепляет лямку лифчика, легко срезая.И только тогда прорезает ножом ткань рубашки, делая небольшую дырку, которую не так уж сложно и разодрать, оголяя тело женщины.
На этом можно было бы остановиться. Но ему требуется абсолютно чистое полотно. Мужчина проводит тонкую линию до второй подмышки, повторяя ту же процедуру. А затем вниз, по солнечному сплетению, через ямку пупка. С джинсами справиться сложнее. Но скоро его старания вознаграждаются. И вот она полностью обнаженная, красивая, практически настоящая.