- Мистер Хармони, - обратился судья.
Бастер развел руками, любезно признавая поражение.
- Я не буду возражать против отмены половины обвинений против моего клиента, ваша честь.
- Договорились, - решительно сказал судья. - Я назначу судебное разбирательство первого дела через, скажем, тридцать дней. Четвертого октября. Вы будете готовы к этому времени?
- К тому времени я подготовлю защиту, - заверил Бастер.
Судья поднялся, к нему вернулся привычный ворчливый тон.
- Вам лучше быть готовыми. Обеим сторонам. Иначе я обвиню вас в неуважении к суду.
Но прежде чем уйти, судья изобразил с помощью большого и указательного пальцев пистолет и направил его на Бастера. Тот ответил тем же. Он покачал головой, добрый старый друг судьи.
Начало октября меня вполне устраивало. До выборов остался месяц, а суд продлится не дольше недели, и то вряд ли. Нельзя позволить изменить дату разбирательства.
- Поздравляю, Блэкки, - подошел ко мне Бастер Хармони. - Вытащил из-под меня сразу два дела. Постарел я для таких игр. - Его улыбка адресовалась не мне. - Или мне нужен молодой помощник.
Бекки ответила улыбкой, как будто он ей польстил.
- Это предложение о работе, мистер Хармони? Но я довольна своей службой.
- Еще бы! Прокурор всегда на виду, так, Блэкки? Может, поэтому ты вернулся? Пойдем, Остин, надо уходить, пока нас не арестовали.
Остин пожал плечами, как бы извиняясь, будто его поймали при побеге.
- Буду с нетерпением ждать суда, - бросил нам Бастер.
- Он не врет? - спросила Бекки.
- Еще до твоего появления на свет его считали настоящим зверем в суде.
Бекки улыбнулась в ответ, на этот раз искренне.
- О, прекрасно, - сказала она.
Через две недели мы с Бекки закончили инструктировать Кевина. Он мог давать показания любому из нас, в подробностях. Иногда мы не вдумывались в то, что это были за подробности, пока не принимались их обсуждать. Когда мы слушали его рассказ, мы воспринимали факты отстраненно, вне зависимости от того, что мы посмеивались над его словами, похлопывали его по спине, хвалили за искренность; про себя мы вели подсчет, пока он говорил. Вот у нас появился еще один факт для обвинения. Теперь еще один. Хорошо, это лишь усилит приговор. Но позже, когда его не было с нами, когда мы сидели в тишине ресторана или в машине, мы постепенно осознавали весь ужас услышанного, понимали, что значат для него эти воспоминания. Именно в тот момент реальность открывалась нам.
- Думаю, я смог бы заставить его плакать, - сказал я. - Просто притормозив между вопросами. Дав ему время задуматься над ними.
Бекки кивнула. Мы замолчали.
Я прекратил репетиции, опасаясь, что Кевин утратит естественность, необходимую в суде. Бекки вернулась к повседневной рутине. Я занялся подготовкой к выборам, унизительными звонками с просьбами поддержки и размышлениями о шансах Бастера Хармони. Он не был дураком, каким прикидывался. Вне зависимости от денежных расчетов с Остином, он бы никогда не взялся за защиту, если бы не видел шансов на победу. Меня занимал вопрос, какой план он вынашивал. Как я должен был построить обвинение?
Как оказалось, мне следовало опасаться не только Бастера, помимо него готовились к защите.
В конце сентября мы с Бекки заехали к Кевину домой, чтобы забрать его для последних приготовлений. Они должны пройти в зале суда. Миссис Поллард открыла дверь, но не слишком широко.
- Кевин не поедет с вами, - сказала она.
- Что? - Я распахнул дверь. Большого усилия не потребовалось, чтобы преодолеть сопротивление миссис Поллард. - Он болен?
- Нет, - тихо ответила она.
Я оставил ее в покое, потому что увидел Кевина. Он стоял в проеме двери, которая вела в гостиную. Он казался сегодня очень маленьким. В руке он держал игрушечного солдатика.
- С тобой все в порядке, приятель? - Я присел перед ним на корточки.
- Я все придумал, - выпалил он. - Этого не было. Остин мне ничего не сделал.
- Кевин, - начал было я. Бекки присела рядом со мной. Она дотронулась до меня и слегка покачала головой. Я позволил ей отвести его в комнату. Он расскажет Бекки, что случилось.
Я обо всем догадался. Ости и мог пойти на все. Он не ограничился подготовкой к суду, он решил убедиться, что никакого суда не будет.
Как можно подкупить шестилетнего парня? Легко, как мне кажется: сладостями, игрушечными самолетиками, обещанием пойти в зоопарк. Но как убедиться в том, что он не передумает?
- Мы просто не хотим подвергать этому Кевина, - произнес знакомый голос. За спиной жены возник мистер Поллард, положив руки ей на плечи, как будто подталкивая ее ко мне. Она была в замешательстве.
- Подвергать чему? - тихо спросил я. Я решил, что они должны отработать полученную взятку.
- Суду, - ответил Поллард. - И всему, что за этим последует, травля, клички в школе...
- Я же сказал вам, что его имя не появится в газетах.
- Ну, дети все равно узнают, - вызывающе сказал Поллард. - Кто-нибудь услышит, как будут разговаривать учителя... Дети догадливы. Нам придется уехать из города.
Я подошел к ним совсем близко. Миссис Поллард дотронулась до руки мужа. Они объединились. Говорят, что кризис сплачивает семью.
- Мне не понадобится ваше разрешение, - сказал я им. - Я призову Кевина в суд вне зависимости от вашего желания. Я пришлю ему повестку.
- Попробуйте, - с вызовом бросил мистер Поллард, походя на школьного задиру, каким он когда-то, я уверен, был. Его выставленный вперед подбородок выглядел ужасно комично. - Вам сперва придется его найти.
Миссис Поллард похлопала его по руке. Она с мольбой на меня посмотрела.
- Какая от этого польза, мистер Блэквелл? - спросила она. - Вы слышали, что сказал Кевин. Между ними ничего не произошло. Это была всего лишь выдумка.
В ответ я молча уставился на нее. Она твердо смотрела мне в глаза, но ее веки дрожали.
- Раз он изменил свои показания, - сказал я, - он сможет изменить их и в зале суда.
Но я не был в этом убежден. Я миг выстрелить в Остина только один раз. Я не мог положиться на шаткие показания.
Но они этого не знали. И Поллард был вспыльчивым человеком. Мужчина есть мужчина, он не сможет простить того, что случилось с его сыном. Лучшее, что я мог сделать, так это возбудить в нем злость.
- Вы собираетесь дать ему ускользнуть? Парню, который завлек вашего сына, раздел его, трогал его и засовывал ему в рот свой пенис? - Я намеренно нагнетал ужас. Я заметил, что Поллард тяжело дышит. - Вы собираетесь взять деньги у Остина Пейли и уехать после того, что он сделал с вашим сыном?
- Никто не брал денег, - сказала миссис Поллард, но на этот раз она не подняла глаз.
Я продолжал смотреть на ее мужа.
- Вы не хотите, чтобы его наказали за то, что он сделал Кевину?
Гордость Полларда была задета. Мне удалось унизить его. Но это унижение не было публичным. Он снова сглотнул, но довольно быстро взял себя в руки. Он говорил как здравомыслящий человек.
- Мы больше заботимся о его дальнейшей судьбе, - сказал он.
В этом они, наверное, убедили самих себя. Это позволит им спокойно пойти на подлость. Я сильно сомневался, что они имели дело с самим Остином. Он, должно быть, прислал посредника. Тот, наверное, говорил мягко и разумно, указывая на слабые места обвинения и на неизбежность последствий суда: публичное унижение Кевина и его родителей. Он противопоставил это тому, что могли сделать для них деньги: лечение Кевина, средства на обучение в колледже. Выгода была очевидной. Кроме того, какую пользу принесет Кевину суд?
- Бекки, - позвал я и услышал, как отозвался ее голос из глубины дома. Я расслышал ее шаги. Полларды вздохнули с облегчением. Через минуту эти чиновники уберутся из их дома, и жизнь войдет в свою колею.
- Как бы вы ни поступили, - сказал я, - не смейте тратить деньги на себя. Они принадлежат Кевину. Он их заработал.
Краска залила их лица. Я взял Бекки за руку и повел ее к выходу, довольный тем, что смог достать их. Но стоило нам выйти на улицу, как меня охватило уныние. Местность, которую мы так хорошо изучили, казалась сейчас незнакомой. И моя машина тоже. Все было чужим, мы оказались вне времени и пространства. Через пять дней должен был состояться суд, но у нас не было обвинения.