– Но тебе-то какая выгода?
– Если я проиграю – никакой. А если выиграю? Весь мир будет моим, Лиза. Я буду его спасителем. Ты когда-нибудь думала о том, чтобы стать царицей?
– Этого они не потерпят, – сказала она. – Как только война будет выиграна, они припомнят, кем ты был, и ополчатся на тебя.
– Увидим. Но с этой минуты и дальше появится другой Даниил Кейд – добрый вождь, принимающий к сердцу нужды своих людей, понимающий их. Исчадия предоставили мне новую возможность, и будь я проклят, если не испытываю к ним благодарности.
– Но они обрушатся на тебя со всем своим жутким оружием.
– Верно, девочка, но им придется подниматься по Франклинскому перевалу, а его может удержать ребенок, вооружившись рогаткой.
– Ты правда думаешь, что это будет так легко?
– Нет, Лиза, – ответил он, внезапно став серьезным. – Это будет самым большим риском в моей жизни. Но ведь мои ребята все время твердят, что пойдут за мной хоть в Ад. Так вот, пусть и докажут, что не врали!
Шэнноу не мог уснуть. Он лежал на спине, подложив под голову седло, согревшись под одеялом, но в его мозгу мелькали и кружили образы: Донна Тейбард, Руфь и библиотека, Арчер и его призраки, но ярче и чаще – Аваддон.
Бросить ему угрозу в лицо было просто. Но ведь это же не вожак разбойников, укрывающийся в горном логове. Это полководец, царь, человек, командующий многотысячным войском.
Донна как-то спросила его, почему он не боится вступать в схватку с целой шайкой, и он открыл ей простую истину. Уберешь вожака – обезглавишь остальных. Но верно ли это для данного случая?
Вавилон лежит на юго-западе, примерно в шести неделях пути. А до Вальпурнахт, по словам Бетика, остается меньше месяца. Он не сможет спасти Донну, как не смог спасти Куропет.
Все, что ему остается, – отомстить. А ради чего?
Глаза у него щипало от усталости, и он закрыл их, но все равно сон не приходил. Колоссальность предстоящего давила невыносимой тяжестью. Наконец он погрузился в тревожную дремоту.
Ему приснилось, будто он идет по зеленому холму под теплым солнцем и слышит рокот морских волн, накатывающихся на невидимый берег, и топот лошадиных копыт по траве. Он сел под развесистым дубом и закрыл глаза.
– Привет, чужестранец, – произнес чей-то голос.
Шэнноу открыл глаза и увидел, что перед ним, скрестив ноги, сидит высокий мужчина. Бородатый, длинные, по плечи, волосы заплетены в три косы, небесно-голубые глаза, сильное лицо.
– Кто ты?
– Пендаррик. А ты – Шэнноу, Искатель.
– Откуда ты меня знаешь?
– Почему бы и нет? Я знаю всех, кто обитает в моем дворце.
На нем была светло-голубая туника и плотный кушак, расшитый золотыми нитями. На боку – короткий меч с изукрашенной рукоятью, в которую был вделан Камень Даниила величиной с яблоко.
– Ты призрак?
– Интересный силлогизм. Я – то, чем был всегда, а тебя здесь, по сути, нет, – сказал Пендаррик. – Так кто же призрак?
– Это сон. Игры Арчера.
– Быть может. – Он обнажил меч и всадил его в землю. – Погляди на него внимательно, Шэнноу. Так, чтобы сразу его узнать.
– Зачем?
– Назови хоть игрой. Но когда увидишь его в какой бы то ни было форме, протяни руку, и он окажется в ней.
– Я не умею драться на мечах.
– Да. Но у тебя есть сердце. И ты ролинд.
– Нет. Я не принадлежу к твоим соплеменникам:
– Ролинды – не раса, Шэнноу, это эссенция, сущность. – Пендаррик улыбнулся. – Твой приятель Арчер ошибается. Человек не рождается ролиндом и даже не становится им. Это то, что он есть, – или то, что он не есть. Это отделенность от других, одиночество, дар. Ты оставался жив до сих пор не только благодаря сноровке. Нечто руководит тобой изнутри. Ты заранее ощущаешь опасность и ссылаешься на инстинкт, но это – гораздо большее. Полагайся на него… и не забывай меч.
– Ты полагаешь, я могу победить?
– Нет. Я говорю тебе вот о чем: ты не просто одинокий воин, выступающий против немыслимого врага. Ты ролинд, а это важнее победы.
– Ты тоже ролинд?
– Нет, Шэнноу, хотя мой отец был ролиндом. Если бы мне выпала такая удача, мой народ не погиб бы столь ужасно. Всех их убил я. И потому привел тебя сюда. Никто не понимает суть силы Сипстрасси. Камень может исцелить, может убить. Но в основном он преображает, материализует мечты в реальность. Ты хочешь исцелить? Сипстрасси будет исцелять, пока его энергия не истощится. Ты хочешь убить – Камень сотворит и это. Но тут-то и заключен ужас, потому что Камень будет питаться смертью и его энергия возрастет. Он будет точить душу владеющего им, увеличивая зло в нем. И в конце?.. Мой народ мог бы поведать тебе о конце, Шэнноу. Мир чуть не погиб вовсе. Мы разорвали ткань времени и погребли наш мир под океаном. Но при всей трагичности в этом было одно благо: Сипстрасси тоже был погребен под толщей воды. Но теперь он вернулся, и впереди – ужас.