- Это что за история?
- Да он чушь несет! - неубедительно отпирается Пузо. - Я клянусь, Бертунечка, что он сказал это в шутку...
Я поднимаюсь.
- Ну вот, опять я оплошал, - говорю я, - как всегда. Счастливого излечения, Пузо!
И я удаляюсь, тогда как первая фаянсовая ласточка вольтижирует по комнате, а сенбернар, запертый в нужнике, начинает выть, как по покойнику.
Глава четвертая
Утверждать, что "Дунай и кальвадос" является заведением первого или даже второго класса, было бы ложью, которую я себе не мог бы простить. Тем не менее, как говорила Клеопатра, это чистенькое гнездышко, задумано и устроено для изнуренного путешественника и скромного туриста.
Какой-то тип, вроде как сидящий за конторкой под истинно фальшивое красное дерево, строчит цифры в соответствующем гроссбухе. Он довольно молод, тощ. Брюнет с головкой алчного хорька и в одежде цвета "средне-анонимный француз, желающий путешествовать инкогнито". Мое появление озаряет его бледное лицо улыбкой в четыре золотых и два железных зуба.
Затем его взгляд констатирует, что я без багажа, и улыбка медленно растворяется, подобно таблетке сельтерской в стакане теплой воды.
- Месье? - вопрошает он с остатками надежды, улетучивающимися из его естества, как пар из замерзшего локомотива (он же рядом с вокзалом).
- Вы владелец этого дворца? - спрашиваю я. Моментально улыбка исчезает полностью, он принимает меня за торговца щетками для придания блеска звездочкам (которые на фуражках) или за распространителя непременно иллюстрированной библии. Я рассеиваю его жестокие колебания, выкладывая профессиональную воскресную визитку со всеми аксессуарами. Это его, как говорится, беспокоит.
- Мне бы хотелось только поболтать с вами, - успокаиваю я.
Он вылезает из-за конторки, что позволяет мне одновременно отметить две вещи: он не сидел, а стоял, и в нем на все про все метр с кепкой. Или этот тип от рождения карлик, или притворяется, причем довольно ловко.
- Зайдем в кабинет, - говорит он.
Легкий маневр для него, ввиду его малости, но деликатный для меня, ввиду моих совершенных атлетических габаритов, так как бюролога вообще-то размером метр на два. Тем не менее, с помощью рожка для обуви нам удается там разместиться, и беседа начинается.
- Могу ли я осведомиться, как вас зовут, дорогой месье?
- А в чем дело? - бормочет миниатюрус.
- Удачное имя для хозяина, - констатирую я, - немножко длинновато, но звучит понятно.
Это ставит его в тупик. Я пользуюсь ситуацией, чтобы притупить его больше.
- Может, это просто псевдоним?
- Меня зовут Жюль Эджим[8], - сообщает тощая задница.
- Вы купили гостиницу у некоего Фуасса, не так ли? Маленькая мордочка, как у щеголеватой крысы, загорается.
- Я понял, - говорит он, - я читал газету... Хитрец! Себе на уме, избави Боже!
- Месье Эджим, мне бы хотелось узнать, как именно вы приобрели это приятненькое заведение, такое комфортное и даже с горячей и холодной водой.
У него задрожала от тика правая бровь.
- Как обычно, через торговца недвижимостью. У меня был трактир в Рондюбей-Шалды-Балды, в Марокко. Из-за известных событий я вернулся на родину и купил этот дом.
- А Фуасса вы знали?
- По правде говоря, я видел его только два раза: когда я осматривал гостиницу и когда мы подписывали акт купли-продажи у нотариуса.
- Ну и какие у вас впечатления?
- Мне показалось, что это хороший человек, не очень крепкого здоровья, желающий пожить оставшееся время в свое удовольствие.
- Он не сказал вам, почему продает?
- Вот именно: по причине здоровья.
- А мадам Ренар вы знали?
- Жертву прошлой ночи?
- Да.
- Я видел ее вместе с Фуасса. Я понял, что она не только его кассирша...
Он улыбается кисло, как на рекламе слабительного.
- Есть ли у вас соображения по поводу этого преступления? - спрашиваю я с определенной резкостью. Он растерян.
- У меня???
- Да это я так, - успокаиваю я его. - Теперь зай-мемся другими упражнениями. Остался у вас кто-нибудь из старой обслуги?
- Конечно. Фирмен - коридорный и Бланш - кастелянша.
- Хотелось бы поговорить с Фирменом, это возможно?
- Ну... да... Сию минуту?
- Прямо сейчас.
- Он убирает комнаты на втором, я сейчас позову, - сообщает с сожалением владелец притона.
Я чувствую, что сердце его рвется при мысли о неожиданном отдыхе прислуги.
- Не беспокойте его, - быстро успокаиваю я, - пойду поднимусь и поговорю с ним там.
Сказав это, я пру наверх по деревянной лестнице со ступеньками, покрытыми красной дорожкой.
Нахожу молодца Фирмена в номере 69. Оперся на метлу и разглядывает возню двух мух, занятых самовоспроизводством. Это здоровенный тип, такой же длинный, как генерал Мухоглот, с носом, занимающим двойное место, физиономией как после бомбежки Хиросимы, серыми волосами, длинными и жирными, и взглядом опустошенной скорлупки. Поймать его взгляд можно, только плюнув в глазницы.
- Вы Фирмен? - требую я, заранее уверенный в позитивном ответе.
Это он.
Я опять вываливаю удостоверение. Он проводит по нему пальцем, будто удостоверясь, что текст не напечатан шрифтом для слепых, затем возвращает его мне, честно уверяя меня, что мое фото не очень-то похоже.
- Видели, что случилось этой ночью с мадам Ре-нар? - атакую фейсом по тейблу.
Он испускает вздох, подобный старту реактивного самолета.
- Я не собираюсь по ней рыдать, - сообщает чистильщик биде.
Ага, кое-что в характере усопшей усатенькой выпирает так же, как шея жирафа из фальшивого воротничка.
- В самом деле?
- Редкостная скотина!
Вот по крайней мере лакей, который не дрожит перед полицией и который отвечает за свои слова.
- Вы к ней не расположены?
- Мягко сказано. Это г..., я помню, как она появилась. Кассиршей. Поначалу медом растекалась. Меня называла господином Фирменом с уважением необъятным, как ее ляжки. Стелила всем так мягко, особенно хозяину. Как-то раз папаша Фуасса и раздухарился с ней в бельевой. Он думал, никто не заметит, да только весь персонал был в коридоре, сгибаясь вдвое от хохота. Прямо порнофильм! Она ему сыграла, он себя чувствовал Казановой. На самом-то деле, если образчик вам известен, это не Валентино...