Чтобы заставить ее есть, он пытался изощряться в кулинарии. Он учился готовить какие-то замысловатые закуски, приносил дорогие десерты, все без толку. Утром пятого января его терпение лопнуло. Глядя, как она неохотно ковыряет нежный, воздушный омлет с грибами, который он так старательно готовил, Артур взорвался. Он грохнул кулаком по столу и заорал:
— Да что с тобой такое, убогая?
Она не вздрогнула от неожиданности, у нее вообще были какие-то заторможенные реакции. Просто подняла на него глаза:
— Ничего. Не кричи так.
— Ничего?!! Да ты посмотри на себя! Ты что — в гроб себя загнать решила? Сдохнуть назло этому ублюдку Ромингеру? Да я убью этого сукиного сына!!!
— Не надо. Я не смогла удержать его. Я виновата, не он, — монотонно сказала она.
— Удержать? Да чтобы удержать такого б. дуна, надо п… алмазную иметь!!!
— Ну тем более, — равнодушно сказала она, отодвинула тарелку и встала. — Спасибо, я не голодна.
Он посмотрел на несъеденный омлет, потом на сестру — кожа да кости под старым свитером, и вдруг, неожиданно даже для себя самого, рявкнул:
— А ну-ка стой!
Она остановилась и посмотрела на него через плечо. Он медленно спросил:
— Он тебя обрюхатил, да?
— Нет, — она скользнула в темноту коридора, почти безжизненный сгусток тени. Артур пошел за ней, сам толком не понимая, чего он от нее хочет.
— Тогда что с тобой такое? Почему ты не ешь? Какой у тебя срок?
— Никакой. Отстань. — Она захлопнула дверь перед его носом.
Сколько времени пройдет, прежде чем он поймет, что она ему соврала? Или не соврала?
Да, у нее задержка уже месяц, но это вовсе не означает, что она беременна. Это все можно списать на стресс, на разъезды в Австрию и Германию, в конце концов. Ее без конца рвет, она потеряла аппетит и сон, но это все может быть следствием депрессии. Грудь набухла, под бледной кожей отчетливо проступил венозный рисунок. Мало ли, может что-то с гормонами не в порядке. Ладно, пора перестать обманывать себя и принять как факт то, в чем она, в общем-то, и так уверена.
Это просто — нужно перестать морочить себе голову и пойти к врачу. Подтвердить точно, что она беременна. Но… тогда придется принимать какое-то решение. Конечно, умная женщина решила бы все как надо. Что детей надо заводить правильно, разумно, своевременно. Что в ее жизни будет правильный, разумный и своевременный мужчина, от которого она когда-нибудь родит правильного, разумного и своевременного ребенка. А этот — о чем говорить. Однозначно не своевременный. Значит, надо пойти и избавиться от него. Сделать правильный, разумный и своевременный аборт. Понять и смириться, что ребенок от бесконечно любимого мужчины не должен появиться на свет. Этот самый мужчина тогда говорил, что не оставит ее наедине с последствиями. Ну, так надо просто пойти в больницу, выяснить срок беременности, потом позвонить ему. Взять да набрать номер и сказать «Отто, я беременна». Проще простого. Он, разумеется, тут же приедет, отвезет ее в дорогую клинику, оплатит операцию, пребывание в палате. И вот так просто все кончится. Можно будет забыть и любимого, и его ребенка, и начинать ждать того самого разумно-своевременного. Умная женщина, без сомнения, поступила бы именно так. Но умная женщина и Рене Браун, видимо, родились под разными звездами (можно даже сказать — рядом не валялись).
Рене тянула с походом к врачу, сама не понимая почему. Иногда она просто боялась необходимости принимать решение, иногда всерьез переживала, что услышит, что у нее не беременность, а какая-нибудь банальная дисфункция, а иногда подсознательно хотела тянуть время до того, когда срок будет слишком большой для аборта (сколько это? 4 месяца? Меньше?) И вот теперь Артур догадался. Пока он не вытянул из нее правду, но сколько еще она сможет скрывать? Значит, в ее жизни появится еще одна сила, с которой надо считаться. Брат непредсказуем. Как он поступит? Что ей делать? Господи, если бы было с кем посоветоваться. Приятельницы в универе? Да ну их, у одних только шмотки да тусовки на уме. У других — сплошь высокие материи, мертвые поэты в голове, услышав о беременности, или спросят, что это такое, или упадут в обморок, а, придя в себя, предложат носить алую букву «А» на груди[2]. Макс? Исключено. Тут же скажет Артуру или, хуже того, Отто. Ну почему у нее нет мамы?
Рене просто не вынесет, если и брат, и бывший любовник начнут давить на нее и требовать, чтобы она сделала аборт. Может быть, ей стоит просто тихо исчезнуть из Цюриха. Наврать что-нибудь про специализацию, стажировку, или про то, что ей предложили работу, и испариться в пространстве, тихо снять квартирку где-нибудь в другом городе или за границей, спокойно выносить и родить малыша.