— А почему ты пошел в профессиональный спорт? — неловко спросила Рене (ей показалось, что он несколько нахмурился, и она не понимала, почему). И снова подумала — отшутится.
— Шел-шел и… меня хвать — и в мешок, — буркнул он.
— Ужасно смешно. Как-то обычно сыновей банкиров не хватают и не суют в мешок, чтобы сделать из них профессиональных спортсменов.
— При чем тут банкиры? — Отто с легким удивлением посмотрел на нее.
— А при том, Отто, что тебе была прямая дорога в управление финансами, чтобы со временем занять место отца в семейном бизнесе, разве нет?
— Я не люблю прямые дороги.
— А что ты любишь?
— Люблю, например, когда мне задают такую уйму вопросов за ужином.
— Отто, ну мне просто непонятно, почему, имея такие блестящие перспективы, ты выбрал спорт? Ведь это такая тяжелая работа, и травмы, и еще неизвестно, выбьешься ли ты в звезды… Ты мог спокойно устроиться в банке твоего отца, а ты предпочел просто сбежать из дома. Почему?
Он даже удивился:
— Я никуда не убегал. Я учусь тут, в Цюрихе. И лыжи тоже тут…
— Ой, только не вешай мне лапшу на уши. Если бы не учеба и лыжи, ты бы, конечно, сидел дома под боком у папы.
Он удивленно посмотрел на нее. Ему и в голову такой вариант не приходил. Она добавила:
— И полный отказ от папиных денег сюда тоже прямо так и вписывается. Это для тебя именно что критично. Я думаю, что ты просто независимый по характеру, но, наверное, дело даже не только в этом.
Она лезла ему под кожу, но почему-то его это не так раздражало, как любопытство, которое проявляли остальные. То, как она его расспрашивала, было немного по-другому — она и вправду хотела понять его. Вовсе не как другие, которым просто было интересно, что за блажь напала на единственного сына одного из самых влиятельных бизнесменов страны, и зачем он ковыряется в грязных двигателях подержанных тачек, носит драные джинсы, ездит на утиле старше себя самого и вкалывает на тренировках даже не до седьмого, а до семьдесят седьмого пота. Он мог, вполне мог продолжать юлить и выкручиваться — в этом он был чемпионом. Но почему-то ему не хотелось устанавливать очередную дымовую завесу. Рене так волновалась, так хотела знать — ну почему не порадовать девочку, пусть.
— Понимаешь, отец мою жизнь распланировал с пеленок. А мне оставалось только следовать его плану. А я этого не хотел. Вот и все, ничего особенного.
— Настолько не хотел, что пошел в спорт? Отто, я же не просто девочка с улицы, я тоже кое-что в этом понимаю. Мой брат катается в одном клубе с тобой. Мне кажется, что тут простой выбор — или ты живешь как все, или ты профессиональный спортсмен. Приходится слишком много работать и от многого отказываться.
— Как-то на Брауна это непохоже, — Отто не мог не пустить шпильку. — Браун и много работы — это две вещи несовместные.
— Тем более — значит, ты пашешь еще больше.
— Рене, мне нравится спорт. Я делал выбор между несколькими видами, где у меня были хорошие результаты. Еще футбол, плаванье, теннис. Я выбрал лыжи, потому что мне нравится скорость и риск. Вот и все. Может быть, я просто способный. Может быть, мне повезло. Так или иначе, мне это нравится. И все. Больше ничего нет, и не ищи никаких скрытых мотивов.
— А твоей семье понравилось это твое решение?
— Я их не спрашивал.
— Они сами не сказали?
— Ну мы опять будем толочь воду в ступе про мою семью?
— А тебе не приходит в голову, что я хочу хоть что-то знать о человеке, с которым у меня такие отношения?
— Какие это «такие»? — со смешком уточнил он.
— Вроде как близкие. Я почему-то полагаю, что когда люди большую часть времени проводят вместе в голом виде и занимаются этим делом, то у них близкие отношения. Значит, они должны быть честными друг с другом. А если ты скажешь, что постель — не повод для знакомства, я тебе стукну вот этим по голове.
Отто с опасливым уважением посмотрел на тяжелую сковороду, на которой лежал шипящий кусок мяса.
— Ну что ты. Это очень даже полновесный повод. А как получилось, что Артур тебя именно сейчас привез сюда?
Рене помрачнела. Она бы с удовольствием отвертелась от ответа, но кто только что настаивал на честности и праве «что-то» знать о нем? Она даже не заметила, что он ненавязчиво сменил тему, переведя стрелки на нее.
— Я же говорила тебе. Меня изнасиловали. Он узнал об этом и решил меня вроде как позащищать и поутешать.
— Так это недавно случилось? — Отто нахмурился.
— Недавно. Восемь дней назад.
— А до этого…
— До этого я была девушкой. Он сначала пытался уговорить меня по-хорошему, а когда не вышло, побил и…
Его глаза сверкнули, Рене поняла, что он разозлился. Он сказал сквозь зубы:
— Надеюсь, ты скажешь, что это за урод и где его найти. Я ему шею сверну.
Ей порядком надоели разговоры на эту тему:
— Ни черта ты ему не будешь сворачивать. Вы тут все такие мстители офигенные. А потом поедете дальше соревноваться, а он меня опять найдет. Именно когда поблизости никого из вас не будет.
Отто приподнял одну бровь и задумчиво посмотрел на нее. Он понимал, что в этом есть резон. Но при одной мысли о том, что кто-то вот так с ней поступил, он просто зверел. Она такая… а он ее… да еще и побил. Но настаивать на развитии этой темы он не стал. Он просто спросил:
— А ты умеешь стрелять?
— Нет. У Артура есть какой-то пистолет дома, но я не умею. А ты?
— Я умею, конечно. Я военнообязанный.
— И на стрелковые сборы[1] ездишь?
— А то.
— Мой троюродный брат в папской гвардии, в Ватикане, — сообщила она. — И знаешь что? Он ни фига даже эту форму красивую не носит. Просто камуфляж.
— И его это сильно расстраивает?
— Иди ты. Отто… А ты только в покер играть умеешь?
— Не только. Я много во что умею. Например, в преферанс.
— А что это такое?
— Это тоже карточная игра. Русская. В Европе ее почти не знают.
— А ты откуда знаешь?
— От деда.
— Твой дед русский?
— Нет.
— Откуда тогда он?..
— Кто-то из друзей научил еще в молодости. Дед был очень азартным человеком.
— Был?
— Он умер год назад. От сердечного приступа.
— Извини.
— В преферанс играют втроем. Так получилось, что ему в какой-то момент стало не с кем играть, нужен был третий, вот он и начал меня учить, когда мне 8 лет было. Лет в одиннадцать я уже хорошо играл.
— А второй кто был?
— У него остался один слуга. Типа сразу и повар, и дворецкий. Хотя последние годы он уже не был слугой. Тоже старик, его звали Мартье. Ему кроме деда деться некуда было, вот они так и состарились в одном доме. Дед ему даже зарплату не платил, они жили на то, что у них обоих было, и все. У отца дед тоже никогда ничего не брал.
Рене смотрела на него буквально разинув рот. Почему после всех этих скудных сведений, которые она тащила из него клещами, он вдруг разговорился? Решил, что дед и преферанс — не настолько секретная тема, как возраст сестры или отношение его родителей к тому, что сын стал профессиональным спортсменом?
— Кем же он был, твой дед, если у него были слуги?
— Он был из старой семьи, с большими владениями. Потом от состояния, конечно, мало что осталось, только один этот дом, на содержание которого у него никогда не было денег.
— Ты его любил?
— Да. Я его очень любил. Он был очень классным стариканом, только сварливый, не тем будь помянут, вспыльчивый и пил много. И этот приступ у него был во время игры, хоть и в деревне — помочь не успели, сразу — всё. Мартье к тому времени умер. И поэтому дед начал ездить играть в бар в деревню. В покер — там никто не знал преферанс. Мне очень жаль, что я редко к нему ездил. Деду было очень одиноко.
— А это чей был дед, со стороны матери?
— Да.
— И она тоже к нему ездила? И сестра?
Отто хмуро смотрел на свои руки:
— Не ездили. Да и он сам их видеть не хотел. И моего отца не любил. Почему-то только меня терпел.
— Почему? — Господи, она просто не верила своему счастью. Он говорил ей все это. Сам, без никаких клещей. Говорил… и сам не понимал, что с ним такое — может, она улучила момент и подлила ему в пиво правдивую сыворотку? Он так разболтался. Он никогда никому столько всего не рассказывал. Почему вдруг начал болтать сейчас? Почему-то захотелось разделить с этой девушкой, которая вдруг подобралась так близко к нему, какую-то частичку своей жизни.