— Но потом он отдал мяч?
— Нет. Я спросил на следующий день у Ронни, и он ответил, что мяч все еще у отца.
— Так вот почему ты придумал, будто мистер Риз надругался над тобой?
— Не только поэтому, — торопливо возразил Томми. — Однажды я возвращался домой из школы и порвал на их участке веревку, когда бежал, а мистеру Ризу она была нужна. Он так разозлился! Ругался и наказал меня.
— Наказал?
— Он ударил меня, по… — Томми показал рукой место, которому обычно достается в таких случаях.
Я очень надеялся, что многие родители в зале вспомнят, что значит для ребенка обида, как долго она сохраняется в его памяти. Дети, несмотря ни на что, считают, что мир справедлив.
— Вот почему ты сказал родителям, что мистер Риз изнасиловал тебя?
— Да, — ответил Томми мрачно, считая, что его поступок оправдан.
Пауза затянулась, взоры присяжных обратились в мою сторону. Я приступил к тому, для чего вызвал Томми.
— Вопросов нет, — произнес я.
Со времени появления Томми в зале за столом защиты велись бурные дебаты, при желании я мог бы выдвинуть протест. Но меня порадовало случившееся в рядах неприятеля. Теперь стало ясно, о чем шла речь. Оба адвоката посмотрели на Остина, который кивнул в сторону Бастера. Элиот откинулся на спинку кресла, как всегда невозмутимый, но это была всего лишь маска Бастер энергично подался вперед, надел очки, просмотрел свои записи, затем сурово взглянул на Томми.
— Ты понимал, Томми, — начал он, — как серьезно взрослые воспримут это обвинение?
Томми, по всей видимости, впервые задумался над этим.
— Не знаю, — сказал он.
— Как так? Тебе не приходило в голову, что ты наносишь вред мистеру Ризу?
— Я знал, что родители разозлятся, но я тоже был зол на него.
— Почему ты просто не пожаловался родителям? Разве нельзя было попросить отца забрать мяч?
Томми нахмурился, приготовившись к долгому объяснению, но затем передумал:
— Не знаю, — упрямо повторил он.
Думаю, обвиняемому несладко приходится в такие моменты. Остин знал цену этим показаниям. Он бы выкрутился, если бы адвокат пробил брешь в рассказе мальчика. Но при всем желании Остин не мог крикнуть адвокату, как болельщик на стадионе: «Давай! Врежь ему!» В своей адвокатской практике я часто указывал подзащитным, как следует вести себя в подобных случаях: полный серьезности, легкая симпатия к потерпевшему, за которой скрывается жалость. Но ничего не поделаешь, своей ложью потерпевший это заслужил! Можно подобрать соответствующее выражение лица. Я пытался что-нибудь вычитать на лице Остина. Он умел владеть собой. Он смотрел на Томми, как будто ему предстояло вынести вердикт в отношении мальчика. Он слушал его, сочувственно покачивая головой.
— Скажи, Томми, — продолжал Бастер. — Твой отец пошел бы выручать твой мяч?
— Не знаю, — упорствовал Томми.
Бастер был тоже настойчив.
— Мне кажется, твой папа мог бы поговорить с мистером Ризом, если бы ты рассказал ему о мяче?
Бекки бросила на меня отчаянный взгляд. Я сидел неподвижно.
— Я думал… — Томми замялся, — может, это было для него не так важно, чтобы устраивать шум.
— Но это было важно для тебя, так, Томми?
Томми пожал плечами.
— Раз ты решился на гнусную ложь.
— Но он меня ударил, — смутился Томми. — Я не только из-за мяча.
— Почему ты не рассказал об этом родителям? Ты подумал, что для них это не важно.
— Нет.
— «Нет» что? Им было все равно?
— Не как для меня, — пояснил Томми.
— Ты думал, что твой папа не запретит мистеру Ризу наказывать тебя?
Томми скривился, как будто Бастер сморозил ужасную глупость. Тот проявил проницательность.
— Почему ты состроил такое лицо, Томми? В чем дело?
Бекки дернула меня за рукав. Я не отреагировал. Поначалу Бастер задавал вопросы спокойно, но теперь не мог сдержать враждебности.
Прояснилась недавняя перебранка адвоката Остина. Элиот проявил излишнюю мягкость в разговоре с ребенком. Бастер убедил своего клиента, что нужна твердая рука. Последнее слово осталось за Бастером, и теперь ему предстояло доказать, что он был прав.
— Папа не любит неприятности, — пояснил Томми.
Его отец сидел в зале. Я не обернулся, но представил себе его реакцию. Томми, казалось, тоже забыл о его присутствии.
— Он бы не стал устраивать скандал, — доказывал Бастеру Томми, — из-за мяча или простого шлепка…