Я улыбнулся.
— Нет, правда, — нахмурилась Бекки, — он мог бы рассказать о последствиях происшедшего. Это повлияет на вынесение приговора. Можно будет пустить в ход неиспользованные возможности. Поведать, что контакты между ними были множественные, предъявить свидетельство психолога о том, что мальчик так никогда и не оправится от потрясения.
— Бекки. — Я попробовал ее перебить.
— Мы должны быть во всеоружии, — упорствовала она.
— Знаю. — Мы говорили о разных вещах. Я придвинул стул к дивану и склонился к Бекки. — Послушай, — сказал я нерешительно. — Не знаю, что предпримет Лео. Думаю, ты переживешь чистку, если постараешься, но не знаю, какие тебя ждут перспективы. По крайней мере, необходимо продержаться несколько месяцев, чтобы не показалось, будто тебя вышвырнули за шкирку, тогда ты получишь работу в хорошей юридической фирме. Но, если захочешь сразу уйти, я устрою тебя, хоть и не в очень крупную фирму.
— А ты что будешь делать? — спросила Бекки. Оптимистка, она говорила о возможном, а я, казалось, обсуждал свершившееся.
Я пожал плечами. Приготовленная заранее фраза об адвокатской практике уже не казалась мне такой привлекательной. Я промолчал. Бекки пристально посмотрела мне в глаза. Наконец она дружески улыбнулась и произнесла:
— Давай поговорим о деле.
Я ответил ей улыбкой. Мы замолчали. Мы ждали вердикта.
Присяжные не торопились с ответом. Что там было обсуждать? Либо они верили мальчику, либо защите или умывали руки и откладывали решение. Как можно потратить на такой простой выбор столько времени?
В середине дня, спустя четыре часа, Джеймс Олгрен вновь возник у меня в офисе.
— Послушайте, я и понятия не имел, что это займет столько времени, — извиняющимся тоном сказал он. — Мне нужно заскочить на службу на несколько минут. Это недалеко, я скоро вернусь. Клиент ждет меня уже несколько часов.
— Хорошо, — сказал я. — Трудно сказать, сколько это продлится.
— Томми хочет остаться, — продолжил Олгрен. — Вы за ним не присмотрите? Обещаю, это не займет…
— Конечно, — согласился я. Томми надо было с самого начала держаться нас с Бекки. Мы трое были одной командой.
Мистер Олгрен выглядел успокоенным. Он привел Томми в офис, с минуту поговорил с ним, извинился и ушел. Томми украдкой посмотрел на меня. Его жизнь возвращалась в прежнее русло. Взгляд Томми выражал покорность. Он снова превратился в маленького взрослого мальчика и смирялся с желаниями отца.
— Том, — сказал я. — Не думаю, что решение будет в твою пользу.
Он кивнул, поджав губы. Интересно, какого результата он ждет и хочет ли он, чтобы Остина отправили в тюрьму или оставили на свободе?
Томми, казалось, почувствовал мою тревогу.
— Со мной все будет в порядке, — сказал он.
Мы с Бекки переглянулись. К нашему молчаливому соглашению присоединился третий.
Присяжные как будто ждали, когда Джеймс Олгрен покинет здание. Не прошло и получаса, как зазвонил телефон. Мы с Бекки переглянулись, секретарша знала, что я отвечу только на звонок из зала суда. Бекки сжалась, словно нас застукали в двусмысленной ситуации. Я внутренне напрягся. Меня выследили. Я скрывался от вердикта.
Мне бы хотелось узнать результат тайно, в крошечном кабинете, поблизости от двери. Вместо этого в зале скопилось столько публики, сколько я не видел за все время моей службы.
— Я бы советовал тебе подождать меня здесь, Томми, — сказал я. — Скоро все кончится.
Он покачал головой.
— Я хочу сам все услышать.
Я не мог ему отказать. Пэтти попыталась разыскать Кэрен Ривера, поколдовав над телефоном, она отрицательно покачала головой.
— Найди Джека, — велел я Пэтти, — или кого-нибудь из следователей. Передай ему Томми и скажи, чтобы не отпускал от себя после оглашения приговора, при любом раскладе. Никаких газетчиков! Я еду вниз.
Я присел на корточки, чтобы видеть глаза Томми.
— Что бы ни случилось, — сказал я, сжимая его руки, — ты не должен бояться. Он никогда больше не приблизится к тебе.
Томми молча кивнул.
Он остался ждать следователя, а мы с Бекки поспешили в зал заседаний. Репортер кинулся нам наперерез с каким-то вопросом, я отмахнулся. Пресса уже заняла свои места в зале, где царило праздничное настроение, словно после выборов удачливого кандидата. Пробиваясь сквозь толпу, я тянул за собой Бекки.
Места судьи и присяжных пустовали. Перед барьером расхаживал сержант.
— Приговор вынесен? — спросил я, и он мрачно кивнул.
Элиот сидел плечом к плечу со своим клиентом. Взгляд, который он на меня бросил, ничего не выражал, полное спокойствие, ни враждебности, ни подлости, ни беспокойства. Взгляд коллеги. Скоро все разрешится, один будет ликовать, другой зализывать раны. Мне показалось, что Элиот желал мне победы.