— Рома был с Серым, да? — я выдал свою единственную зацепку, на которую был способен.
— Серый сказал? — Димон покосился на меня так будто и вправду был удивлен.
— Был разговор, — я уклонился от прямого ответа. С Серым, который был братом Леры, я не разговарил много лет и даже не видел его. Он всегда был придурком, которого никто не выносил. Он был странным, немного шизанутым после армии и, кажется, таким и остался.
— Тогда у меня что спрашиваешь? Иди и с ним толкуй, я только говорю что слышал.
— Что слышал?
— С Серым они ходили и еще с каким-то кентом на козырьки прыгать. Вот и все.
Черт, я так и знал! Какого хрена мать вашу! Внутри все кипело от злости и от невозможности все исправить! Зачем Рома потащился туда? Из-за того что Серый был братом Леры? Хотел подружиться с ним?
— Держи, угостишься на ночь глядя, — я старался не смотреть на Димона и его собутыльника, просто пихнул им еще одну купюру в руку и буквально за несколько секунд добрался до машины. Дом Егоровых я нашел бы и с закрытыми глазами. Зачем я туже ехал так поздно я и сам не понимал, но мне надо было все прояснить.
— Зайдешь? — Лера прислонилась в стенке в подьезде.
— Где Серый? — разговаривать с ней не хотелось.
— А я откуда знаю, — она пожала плечами и спрятала руки в карманы тонкого халата. — Он мне не докладывает.
— Когда вернется тоже не знаешь? А где он обычно тусуется?
— Тусуется, — Лера хихикнула. — Он не тусуется, Артур, уже. Он взрослый человек.
— Да неужели? Видел я его товарищей на лавочке.
— Кого видел? — она поежилась и посмотрела мне в глаза.
— Димона видел. Без разницы, — я устало выдохнул. — Лера, я приехал сюда поговорить с ним, понимаешь?
— Зачем?
— Тебе какая разница?
— Вообще-то, он мой брат. И это меня касается. И что ты тут делаешь?
— Тебя не должно и это волновать. Мы с тобой решили не общаться и даже не притворяться что мы друзья или хорошие знакомые. Забыла?
— А что не так? Артур, мы были вместе…
— И что? Только не говори, что ты снова хочешь быть вместе? Бред какой-то, Лер! Завязывай.
— Почему? — она оттолкнулась от стены в подъезде и подошла ближе ко мне. Чего она хотела и зачем?
— У меня есть девушка. Ты ее видела.
— У тебя всегда их было много.
— К чему этот разговор?
— Я скучала по тебе.
Она встала ко мне так близко, что я слышал, как она дышит. Только меня это не волновало. Она был никем, просто звеном, связывающим меня и мои плохие отношения с Ромой. Я сделал шаг назад и спустился на ступеньку ниже.
— Лера, мы были идиотами. Но все прошло. Ты нас путаешь, тебя любил Рома, а не я.
— Но..
— Нет никаких но. Ты была его любовью, а не моей. Да, мы встречались и, возможно, были неправы. Но на этом все. Ничего не изменилось. Я хотел тогда… полюбить тебя также как он и стать для тебя кем-то вместо Ромы, но… это было тупо. Никем я не стал и ты тоже.
— Ты просто трус, Артур! Твой Рома мне никогда не нравился и ты прекрасно знаешь об этом. И Рома знал об этом! — она перешла на ультразвук и я поморщился. Женские истерики — это то, с чем я не знал как бороться. Отстой!
— Неважно, Лера. Это н-е-в-а-ж-н-о, поняла. У нас ничего не будет и перестань вести себя как…. Забудем все. Мне нужен просто твой брат, а не ты. И если его здесь нет, то я пойду его искать там, где он есть. И точка!
Я не стал оглядываться. Разговор не сложился и дело было не только во мне.
Несколько глубоких вдохов и я будто провалился в какую-то яму. Усталость навалилась сразу, пришлось откинуть спинку сидения и закрыть глаза. Лезть к Серому спустя столько лет, перестать винить себя и Леру, перестать искать кто прав, кто виноват, перестать бежать от всех и вернуть себе то, что я так любил? Мыслей было миллион и ни одна из них не могла оформиться в реальную. Все упало в кучу и мне нужно было время. Для себя самого и для моих тараканов.
Я так и не уехал, и так и не нашел способ связаться Ритой, и это меня бесило. Но музыка в голове была мне нужнее. Тетя Арса предложила мне остаться у нее с ночевкой, когда увидела меня в магазине во дворе. Я не стал отказываться. Комната Арса была пустой столько лет, зато это было тем, что мне нужно. Людмила Юрьевна была мировой женщиной, которая гоняла нас с Арсом тряпкой, когда мы таскали у нее неспелые груши с огорода, и один раз даже сожрали на спор кошачьего корма, она оттаскала нас за уши, и заставила пить марганцовку. Воспоминания были не лишними и я просто перебирал струны гитары до тех пор пока не нашел то, что искал. Слов у меня не было. Вообще никаких, только мелодия, которой не хватало басов, голоса и эхо, отскакивающего от стен.
На следующий день моего самозаточнения, я понял, что от меня несет и мне нужен душ, мой диван, горячий кофе, упаковка энергетика и Рита. Она была мне сейчас нужна так сильно, что я не понимал, как теперь показаться ей на глаза. Она, наверное, перепугалась, обиделась и придумала себя кучу всякой хрени, как любая обычная девушка. Но я должен был ее увидеть и самому все понять. Я — косячник, но был готов исправиться и стать лучше. Особенно теперь, когда я снова нашел часть себя и часть своей музыки, которая всегда была со мной, мне просто не хватало смелости принять ее. Наспех набросанные ноты в блокноте и гитаре в чехле — все это снова путешестовало со мной домой, там где была моя жизнь. Людмила Юрьевна положила мне в дорогу лепешки, а я тихо рассмеялся. Некоторые вещи тут просто не менялись. Я пообещал передать привет Арсу и Полине, и завел мотор.
Всю дорогу я прокручивал в голове то, что я хотел сказать Рите, но это звучало так пафосно и жалко в моей голове, что я просто решил приехать к ней домой и надеяться, что она будет дома и будет готова со мной поговорить. Да, я был придурком, но хотел исправиться. Это ведь считалось? Или нет?
Я смог снова взять в руки гитару и не почувствовать себя виноватым. Музыка связывала меня с моим прошлым и моим другом, она делала меня мной. И я снова стал собой. И это все было только благодаря маленькой и открытой девочке в моей жизни. Рита сама и не знала и не понимала что сделала. Пробила то что не пробивалось и сама же от этого пострадала. Оставалось надеяться что она меня простит и примет таким какой я есть.
Я стоял на пороге ее квартиры, а ее мама предлагала мне чай, хотя я ожидал, как минимум, удара сковородкой в лоб. Видимо, ее мама была не в курсе моего гадкого поведения, хотя я мысленно был готов к любому раскладу. Черт, да я был виновен по всем фронтам. Лизавета наверное, там тоже метала молнии и проклятья в мой адрес. Хрен там со всеми, от меня прятала глаза Рита. Моя мелодия. Какое-то дурацкая тряпка с подсолнухами на ней делала ее похожей на маленького ребенка. Волков, акстись! Она не ребенок!
Но она молчала, глаза были мокрые и красные. Но слов не было. И это было хуже всего. А что я мог сказать? Все слова были слишком жалкими и не могли выразить и доли того, что я чувствовал внутри. Хотелось смять Риту в своих руках, вдохнуть ее запах и услышать как она зовет меня по имени. Но она молчала. Вот же черт! Волков, ты просто урод! Сделай же что-нибудь!
Звуки не затихли даже когда я убрал гитару. Они кружили вокруг меня и Риты, которая просто стояла под снегом и смотрела на меня.
— Давай еще так постоим, — она сделала несколько шагов ко мне и застыла на расстоянии вытянутой руки.
— Заболеешь, — вырвалось у меня. Мокрый снег лип к рукам и волосам Риты, а она будто ничего не чувствовала. Не хватало мне еще заморозить ее, особенно после моего фееричного во всех смыслах побега.
— Не важно.
— Не спорь, иди в машину, — я сунул гитару в чехол. Песня была неоконченной и слова я придумал находу, ведь я совсем не писал ничего столько лет. Мастером писания был Рома, а я руководителем нашей всей этой оргии. Но Рита не двигалась. Дурная совсем, точно ведь заболеет!