— Ну и рожи у вас, господа-товарищи… Понятно… опять, значит, мне за вас отдуваться? Ладно, Теха давай свою веревку, а ты Щепа, шапку, чтоб мне башку об камни не разбить. И светильник давайте!
— Валад, — всполошился мальчик, — а как же мы без света?
— Отставить разговорчики в строю! Обнаглели совсем… еще и свет им оставь! Если темноты боитесь, идите к колодцу. Ну, все, я пошел.
Понятное дело, ни в каких восставших мертвецов Слава не верил, но с мечом расстаться не решился. Будет, конечно, мешаться в узостях. Ну и пусть, все равно, с ним как-то спокойней.
Опустившись на четвереньки, он протиснулся в лаз.
Шестая глава
В лазе было узко. Не калибр, конечно, и не шкуродер, но все равно неудобно. Ползти приходилось на "трех костях" — одна рука занята светильником. Голова постоянно задевала неровности свода, а под ладонь и под колени то и дело попадались острые камушки. Пот из-под шапки заливал глаза. Слава весь изматерился, пока проходил эту чертову узость.
Наконец, стены разошлись, и пространства вокруг стало больше. Потолок тоже приподнялся, позволяя встать с четверенек. Теперь можно было идти. Пусть и согнувшись в три погибели, но идти, а не ползти по-черепашьи. Таким гусиным шагом он ковылял еще какое-то время. Затем стены и потолок растаяли в темноте и Слава оказался в обширной галерее. Наконец-то, можно было встать в полный рост и осмотреться. М-да, эта подземная полость ничем не напоминала "Зал ста колонн". Здесь было сыро и грязно, а вместо красивых натеков, стены, да и пол заодно, покрывал коричнево-красный глинистый налет. Слава с неудовольствием отметил, что и сам, в значительной мере, покрылся этим налетом.
Долго наслаждаться возможностью легкого передвижения не пришлось. Вскоре, галерея свернула направо, и дорогу преградил большой валун. Вырастая прямо из ровного пола, он понимался на высоту Славиной груди. Пришлось остановиться и задуматься. Что делать? Лезть через валун, а вдруг, за ним обрыв? Слава поступил проверенным способом бросил туда камень. Глухой стук от падения, последовал на счет раз — обрыва впереди не было. Первым делом старлей переправил через валун меч. Положил на вершину и легонько толкнул, убедившись по звуку, что тот упал где-то рядом. С тех пор как меч дважды спас ему жизнь, Слава проникся к хитрому девайсу глубоким уважением и старался далеко от себя не отпускать. Тем более что, когда оружие по каким-то причинам оказывалось вне доступности его рук, старлей чувствовал, что-то вроде уколов совести и какую-то неясную тревогу, которая не исчезала до тех пор, пока ладонь вновь не касалась обтянутой мягкой тканью рукояти.
Поставив светильник на валун возле самой стены, чтоб не упал, Слава, лег на камень грудью и, толкаясь ногами в стену, полез вперед и вверх.
Светильник все-таки упал. Слава даже не заметил, как задел его какой-то из своих конечностей, когда раскорячившись на камне, пытался перевернуться вперед ногами (не головой же нырять в темноту). Тот и кувыркнулся. Ударился об пол, покатился, но, слава богу, не погас. Сообразив, что не смог бы зажечь его вновь, Слава запоздало вспотел. Обругав себя за неуклюжесть, торопливо перевалился через валун и по его покатой поверхности заскользил вниз. Земля оказалась совсем не там, где он рассчитывал. Проехав лишний метр, и не удержавшись на ногах, старлей уселся на пол. Противно хрустнуло, и что-то больно впилось в зад. Вскрикнув, он попытался подняться, и оперся рукой на какой-то круглый предмет. Повернулся, и в мерцающем свете, лежавшего на полу светильника увидел череп. "Бля!" — отдернув руку, Слава шарахнулся в сторону и вскочил на ноги.
Мама родная — он стоял на костях. Кости были всюду. Весь пол был усеян ими. Нельзя было сделать шаг, чтоб не хрустнуло под ногой. Большие и маленькие, кости где валялись вперемешку, а где были сложены в правильные кучи похожие на рассыпавшиеся поленницы дров. Черепа со всех сторон таращились на него пустыми глазницами. Слава прислонился к стене, чувствуя, как колотится сердце. Холод камня, пробравшись сквозь рубаху, слегка отрезвил. Нащупав глазами меч, он, торопливо нагнувшись, подобрал оружие.
Как говорится: поле, кто тебя усеял мертвыми костями? Кто убил всех этих людей? В том, что останки принадлежат людям, Слава нимало не сомневался — черепа и сохранившиеся кое-где остовы скелетов не оставляли в том сомнений. Хотя… Присев на корточки, старлей стал разглядывать ближайший к нему череп. Вообще-то мелковат, может детский? Подумав, он все же решился взять череп в руки. Покрутил так и этак. А ведь не совсем человеческий — лоб более толстый и покатый, глазницы уже. Нижняя челюсть выдается вперед, а зубы… Зубы уж точно не человеческие. Одинаковые, ровные, клыки почти не выражены. Значит, и не обезьяний. Может, эти… как их там… кити? Надо было спросить у Щепы, как хоть они выглядели. Впрочем, дружинник мог и не знать, судя по всему, с тех пор как каменный народец сгинул со свету прошел немало лет. От чего же они погибли? Кто перемешал и переломал эти кости? Кто раздавил в лепешку вон тот череп? Почему, вообще, головы лежат отдельно от тел? Или кити, имели милую привычку расчленять своих покойников, перед тем как похоронить? "Да какая тебе, собственно, разница, археолог хренов? — спросил сам себя Слава. Все это было давным-давно, сотни лет назад! А тебе пора перестать задаваться идиотскими вопросами и поскорее выбираться из этих проклятых мест!" Звук собственного голоса вывел его из оцепенения, разорвав хоровод несвоевременных мыслей.
Отступив на несколько шагов назад, он рассмотрел валун. Собственно, рассматривать было нечего — с этой стороны, камень был таким же, как и с той, за исключением высоты — пол здесь на полметра ниже. А вот интересно, как же теперь выбираться назад? Впрочем, охватившая Славу легкая паника была недолгой, решение тут же нашлось — нагрести под камень костей и по ним хоть пешком можно забраться. Кощунственно, конечно, но ничего не попишешь — им-то уже все равно, а ему еще жить, да жить…
Теперь, когда путь к отступлению был найден, а рука сжимала рукоять меча, старлей вновь воспрял духом. Вперед и только вперед! Он должен найти выход и никакие кости его не испугают. Закинув ремешок ножен через шею, так что меч оказался за спиной, Слава подобрал светильник и двинулся прочь от валуна, стараясь по возможности не наступать на кости и держатся правой стороны.
Поверхность стены покрывала все та же коричневая пакость, но в ширине галереи ее хотя бы можно было не касаться. Коридор явно шел в гору и это вселяло надежду, к тому же залежи костей, наконец, закончились, что также не могло не радовать. Ход петлял то вправо, то влево, Слава шел, и от нечего делать, считал шаги. Когда насчитал двести шестьдесят, оказался на широкой площадке. Тут и выяснилось неожиданное — впереди был спуск. Не слишком крутой, и весь, насколько хватало света, покрытый небольшими уступами. Старлей готов был поклясться, что это ступени — не может природа сама расположить выбоины в камне такой равномерной цепочкой. Но кто и для чего их тут выдолбил? Кити? Непохоже. Судя по мастерству, с которым были проложены штольни и колодцы, они сделали бы эту работу куда как аккуратней.
Он нерешительно потоптался на площадке перед спуском. Если это действительно ступени, значит по ним ходили. Раз кто-то ходил, значит и он пройдет. С другой стороны, спускаться совершенно не хотелось, ведь он и полез в чертов лаз лишь затем, чтобы найти выход наружу, а этот путь уводил куда-то вниз, в толщу земных недр.
Так он размышлял, нервно меряя шагами площадку, как вдруг под ногой хлюпнуло. Быстро наклонившись, старлей посветил себе под ноги. В этом месте при нажатии из глины выступала вода. Вода! Откуда она тут? Ну, да, в галерее было довольно сыро, но так чтоб прямо хлюпало под ногами, такого не было. А тут — на тебе. Не говорит ли это о том, что вода натекла откуда-то сверху? Окрыленный, он тщательно давил почву подошвами кроссовок, и вскоре уловил направление, где чавканье слышалось громче. Пройдя по нему с десяток шагов, он увидел то, что раньше скрывалось каменным уступом, а именно — белый натечный каскад под которым скопилась большая лужа. Присев перед ней на одно колено, Слава некоторое время тщательно изучал воду. Она казалась чистой. Он набрал ее в горсть, лизнул, потом глотнул — она и была совершенно чистой. Более того, вкус ее оказался восхитительным.