— Щепа, смотри!.. Слава не мог сдержать чувств, — ездил сюда Маха, и не один раз! Видишь колею?
— Да видел я… с досадой махнул рукой дружинник. Прошел по ним… вон там, чуть ниже, даже видно где бок возка о камни ободрали — краска и щепки на них свежие. Отсюда не видать, я подходил, смотрел. Вот только в щели этой — три ступеньки вверх — человеку запрыгивать придется и все — дальше стена!
— А лошадь по тем ступенькам поднимется?
— Лошадь, ежели приученная по горам ходить — поднимется. Возок не пройдет, конечно, но его ведь и разгрузить можно!
— Значит, идем туда.
— Зачем?! — заупрямился дружинник. Я же говорю, не там ничего! Может, Маха просто хотел на бережку отсидеться… может, у него никакого схрона и не было?
— Ну, ты же сам говорил… начал Слава.
— Эге… сказал сзади Теха, и старлей почувствовал, как мальчишка прижался к нему.
— И точно, господин рыцарь, гляньте-ка, нас уже поджидают! — Щепа показал рукой на озерце. Там, в кипучей воде, кругами ходила "гончая". Изредка над поверхностью высовывалась голова, клацали зубы, и тварь снова скрывалась под водой.
Вот так. Пока они думали, что гадина плещется себе в реке, она, оказывается, поднялась по ручью. Словно знала, где их ждать. И нет сомнения, что ее товарки уже идут по следам беглецов и минут через пять-десять нарисуются у них за спиной.
— Что ж делать-то? — голос Щепы заметно осип от страха.
Старлей его понимал — умирать никому не хотелось, и ему самому в том числе…
— В общем, так, — Слава старался, чтобы его голос звучал, как можно решительней, — назад дороги нет, это вы понимаете?
Его спутники молча кивнули. Видно было, что понимают.
— Пока что тварь нас не видит. А когда увидит, ей несколько минут понадобится, чтобы свой сухопутный вид принять. Так что до щели в стене добежать успеем.
— Успеем! — возмутился дружинник. И что с того? Там нам, как раз кишочки по камушкам размотают. Даже бегать, далеко не придется! Узко там. Или вы снова на сабельку свою рассчитываете? Так особо не надейтесь… это вам с первого разу повезло.
Про меч Слава опять забыл. Вернее не забыл — забудешь тут, когда всю дорогу он упорно колотил по бедру и по заднице, путался и цеплялся за все что можно, норовил вывернуться из ножен и немудрящей перевязи. Просто не рассчитывал он на него. Вернее, не особо рассчитывал. Здравый смысл, приправленный изрядной долей скептицизма, говорил, что никакое хватание за "саблю острую" делу не поможет, и только что помрешь дурак дураком с мечем наголо, которым и воспользоваться-то и не успеешь и не сумеешь. Но с другой стороны, в глубине души жило воспоминание о том первом бое у разбитого возка, как схлынули тогда вся бестолочь и суета, каким четким и ясным стал окружающий мир, и не уверенность, а скорее, спокойствие снизошло на него. И, в конце концов, зачем-то ему этот меч достался? Уж, наверно, не для того чтобы вот так, за здорово живешь, помереть в зубах какого-то выродка-крокодила!
Но всего этого он Щепе объяснять не стал, да тот бы и не понял.
— Короче, — Слава рубанул рукой воздух, отгоняя сомнения, — нужно идти пока тварь одна. Когда прибудут остальные, а прибудут они, я думаю, очень скоро — тогда нам ни чего не светит уж точно! Я понимаю, что риск есть, но сидя здесь мы ничего не выигрываем. Точнее сказать — все проигрываем. По этому… в общем, я иду! Кто боится, может подождать здесь… старлей решительно шагнул вперед, высматривая, как лучше спуститься по крутому склону.
— Валад, ты чего! — возмутился Теха, устремляясь за мной. Не буду я сидеть. Если этот трус боится, пусть он и сидит! А я с тобой!
Слышно было, как Щепа плюнул с досады, какие, мол, глупые и упрямые достались ему спутники. Но потом сзади послышалось его недовольное сопение. Видимо боязнь, остаться одному, пересилила страх перед жуткой тварью в озере.
Склон под ними был не совсем ровным — выступы, карнизы, выбоины в камнях. По ним, точно по ступеням лестницы, они и преодолели эту сотню метров. Обломки камней справа, прикрыли их от озерца.
В долинку первым спустился Слава, за ним Теха, последним Щепа. Присев за камнями, оглядевшись, они, не разгибаясь, кинулись к той узкой расщелине, куда вели следы от возка. Бежать внаклонку пришлось еще метров двести. Сверху это расстояние не выглядело таким большим. Опять присели за кустами. Отдышались. Еще один рывок до следующих камней. До входа в ущелье осталось метров пятьдесят, когда Теха, оглянулся, ойкнул и, споткнувшись, кубарем полетел на землю. Слава выпрямился, развернулся — выродок крокодильего племени, оказывается, уже спешил к ним. Бежал, превращаясь на ходу, обратно, в полуволка-полуящерицу. Удлинялись чешуи, превращаясь в иглы — короткие по бокам и стоящие гребнем по хребту, точно у дикобраза. Морда принимала прежние очертания. Сверкнули загнутые клыки. Лапы подобрались под брюхо, туловище приподнялось над землей. При этом скорость бега бестии, стремительно нарастала. Времени Слава хватило лишь на то, чтобы выхватить меч из ножен. Но повторного чуда не произошло — он чувствовал, что клинок пляшет в руке, ладонь взмокла и скользит по рукояти, ноги разъезжаться по щебню. Он увидел себя, как будто со стороны, сверху — жалкий оборванный, грязный и мокрый человечек, с нелепой железякой в руках, которой он пытается противостоять прирожденному убийце — сильному, ловкому и беспощадному. Уж не лучше ли бросить бесполезный меч под ноги, самому лечь рядом, чтобы дать возможность этой твари убить себя как можно быстрее?..