С каждым новым сюрпризом Этт мрачнел все больше.
Наконец, он отправился к Маат. Колдунья к тому времени перебралась в кладовую, чтобы не мешали бестолково гомонящие дружинники.
— Мистрис! — начал он без всякого предисловия. — До рассвета осталось не больше шести крайн, а значит, дело движется к развязке. Каждому кто проходил курс демонологии… а вы мистрис, несомненно, его проходили? — девушка еле заметно кивнула. — Так вот, каждому, кто проходил курс демонологии, известно — низшие демоны безмозглы, но очень упорны в своем стремлении к добыче. И тем упорней, чем голодней. Мое решение сжечь их ужин было эмоционально понятным, но неверным. Если бы они утолили голод теми несчастными старателями вполне возможно, что сейчас отступили бы в ожидании следующей ночи. А так… — он развел руками, — По моим расчетам, костры, по крайней мере, некоторые, прогорят самое большее крайны через три. Топить нам больше нечем, а значит ракшасы прорвутся в круг. Совершенно понятно, что в открытом бою нам не выстоять. Придется забаррикадироваться в доме. Возможно, продержимся пару крайн, никак не больше. Таким образом, до рассвета мы не дотягиваем. Что особенно обидно, самую малость. Теперь вопрос: вы готовы содействовать, можем мы рассчитывать на вас?
— Думаю, что можете, — снова кивнула Маат, — я почти готова.
На этом их содержательная беседа закончилась и капитан, не вдаваясь в подробности, незамедлительно покинул кладовую.
На самом деле Маат лукавила. Она давно разобралась с верхней триграммой и готова была зажечь шестиконечную звезду в любой момент, но не спешила, прекрасно сознавая, что ее выход будет последним. На этот счет у нее имелись кое-какие соображения. А пока она наблюдала. Не все знают, что ведьмам не требуется наркотический дым, чтобы впадать в шаманский транс. Как говорится — своей дури вполне хватает. Этим и пользовалась Маат, время от времени заглядывая в Верхний мир. Совсем ненадолго, на чуть-чуть, на полголовы, не отрываясь от своего земного тела. Действовать в Верхнем мире так нельзя, а вот посмотреть через него вполне можно. Она и смотрела.
Демонов было девять. Все низшие и это давало надежду.
Низший демон тварь сугубо земная, связи с Верхним миром не имеющая и магией не владеющая, кроме самой примитивной. Разница между ним и высшим, как между обезьяной и человеком. Разумом Преисподняя его обделила, дав лишь огромную силищу, живучесть, и устойчивость к магии. Да еще лютую ненависть ко всему живому, а к людям особенно. Понятно, что людям с ракшасом не справиться и вдесятером. Но от Верхнего мира защиты у него нет. Убить, это, конечно, вряд ли, уж больно живуч гад, но отогнать, по крайней мере, можно. Вот только много их сегодня. В бытность свою практиканткой, Маат встречала ракшасов не раз и не два. Одиночек просто прогоняла. Стукнешь из Верхнего мира по безобразной башке разок-другой, и тварь ретируется, сообразив, что связываться с непонятным противником себе дороже. От стай же предпочитала прятаться. Это тоже несложно — набросишь из Верхнего мира на свое земное тело серый полог, и всякий проходящий принимает тебя за пенек или вовсе за камень, демоны тоже не исключение. Маат и сейчас могла бы поступить также, но жалко было людей. Хоть и твердили сестры-настоятельницы в Ковене, что самцы это не люди, а так, помесь свиньи с обезьяной, и доверяться им ни в коем случае нельзя (что, собственно, и подтвердил случай со старателями), но по крайней своей молодости Маат еще не успела совсем уж зачерстветь душой. Нет, ложного чувства благодарности, молодая ведьма не испытывала. Тупых дуболомов-дружинников, нелюдя-акети и головореза капитана, она бросила бы без всяких угрызений совести. А вот мальчишку было жалко, он ведь еще не мужчина, не успел испортиться. И Славу. Слава не такой как другие. Он был человек, хоть и мужчина. Глядя на него, Маат испытывала странные ощущения тепла где-то внутри живота, а когда он говорил, почему-то замирало сердце. Наверное, это было плохо, потому что непонятно, но очень приятно.
Славе было тоскливо и муторно. Ныло под ложечкой от ощущения неминуемой беды. Меч аж звенел от напряжения и жег бок, а в голове перемешалась кошмарная сутолока мыслей. Ощущение, будто чьи-то жесткие руки месят мозг, словно тесто или глину. Словно в пространство, в котором место лишь одному, настойчиво лезет кто-то еще. Посторонний. Извне. Боли не было, но было жутко неприятно и тесно.