— Так, мужики, по овощебазе воооон туда, — Юрка махнул рукой, указывая направление. — Она в виду Стены, давно зачищена, — это он уже мне, Андрюха-то скорее всего это и так знает.
Вот что хорошо — приняли меня тут как своего. Как хмуро пояснил Большаков — за навыки. Чужаки тут нередки, как ещё в первый день растолковали мне в местной Управе — после глобальной войны, что прогремела три с половиной десятка лет назад, с миром что-то произошло, а потому провалившиеся сюда из других измерений — дело, в общем-то, обычное.
Как и то, что из других измерений попадают сюда твари, каких вроде как и не должно быть…
— Давай, давай, Найдёнов, не спи!
Я побежал за Стуковым вдоль заросших, давно уже брошенных пакгаузов, из которых всё ценное было вывезено небось сразу после той войны.
Найдёнов — не моя фамилия. Это Степаныч, из отдела по приёму провалившихся в местной Управе, так меня окрестил — надо ж было что-то записать в документы. Так и числюсь как Игорь Найдёнов — без отчества.
Конечно, местная безопасность с меня так просто не слезла — мурыжили с неделю, причём при помощи колдунов. Полный ноль — амнезия. Не знаю, поняли они что-то про мою нелюбовь к зеркалам или нет — так-то я честно признался, что не люблю зеркала, но не уточнял, насколько, — но раскачивать эту тему не стали. Почему-то у меня в памяти остались лишь смутные воспоминания о свадьбе — но чьей, где, когда? Остальное словно затянуто серой пеленой.
Ладно, в принципе — то, что у меня есть сейчас, не самое худшее из того, что можно представить.
Вновь мы собрались втроём у пролома — часть забора была просто вынесена. В канаве за территорией овощебазы, уткнувшись носом, торчал ржавый остов грузовика, с которого было снято всё, вплоть до кузова — возможно, стену снёс когда-то именно он.
Да, Юрка прав — если отсюда пробраться вдоль берега обмелевшего ручья, то выйдем строго напротив того места, где виден дым, причём укрытые растительностью…
Интересно, тут есть змеи? Впрочем, я в кирзачах — отличная штука, лёгкие и практически неубиваемые, от укуса змеи спасут точно. Именно за это их и люблю, даже в такую жару — впрочем, и остальные не в тапочках: Юрка в берцах, Андрей — в полусапогах, по сути тех же кирзачах с укороченным голенищем.
— Тут змеи есть? — не удержавшись, тихонько спросил я, перехватывая винтовку.
— Есть, — как-то странно скривился Юрка. — Ты даже не представляешь, Найдёнов, какие и сколько… И волки есть, но вряд ли прямо тут. Давай, двигай.
Метров через двести мы вышли на исходную. Место оказалось отличным — нас прикрывали разросшиеся кусты, а двор барака, почти не видимый со стороны станции, тут был как на ладони. И то, что мы увидели, мне активно не понравилось.
Барак, приземистый дом с провалившейся крышей, каменный, но с деревянными сенями с обеих сторон — видимо, строился на две семьи, — был не особо длинным. Справа — покосившийся сарай, слева — ржавые детские качели. Между ними — деревянный столб, скорее всего тут раньше был то ли турник, то ли выбивалка для ковров (надо же, какие детали мой мозг подсказывает!).
К столбу привязана женщина, причём привязана капитально — и ноги примотаны к столбу, и руки за спиной скручены, и рот замотан — точнее, вся нижняя часть лица. Одета в какое-то рваньё — а, нет, просто рубаха на груди разодрана.
Метрах в полутора тлеет костёр, над ним болтается котелок — но вряд ли жратву готовят, слишком уж котелок маленький. Людей, помимо женщины, трое — двое стоят с винтовками наизготовку, нервно поглядывая по сторонам, третий что-то помешивает в котелке. Винтовки — обычные трёхлинейки, как у меня, только без оптики. Изгои такими, как мне рассказывали, часто пользуются — автоматика у них встречается редко, обычно либо охотничьи дробовики, либо такие вот «болтовки». Гоняют их от городов нещадно — именно потому, что в изгои чаще всего попадают как раз те, кого вышвырнули из городов. Незавидная участь — учитывая не самую спокойную жизнь в здешней глубинке, твари здесь встречаются, судя по инструктажам, далеко не дружелюбные. Так что если изгой выжил — он скорее всего что-то да умеет.