Вот как. Теперь понятно, что Юрка недолюбливает Управу. Небось и по городу они слух пустили, что из-за него пропал напарник, как его там… Волков. Получается, у Дьяченко с Каращуком свои счёты.
Я открыл было рот, чтобы сказать, что Каращук расспрашивал меня насчёт изгоев и даже проболтался о том, что место там необычное, но потом подумал — при Стукове не стоит. Вот поедем завтра с Юркой — ему и расскажу. Юрка, кстати, тоже про «внезапно очистившийся» котелок молчит, хотя знает — значит, тоже при Андрюхе говорить не хочет.
По возвращении на Базу нас ждал сюрприз — хотя, наверное, именно для нас троих это сюрпризом не стало. В нашей дежурке на стенде «Разыскиваются» среди прочих оказался портрет Любы — такие «фотороботы», как правило, рисуются колдунами по описанию, хотя не исключено, что в этот раз Управа делала портрет с натуры. Под словесным описанием, всегда сопровождавшим подобные объявления, значилось: «Разыскивается свидетельница. Внимание! Предположительно владеет неизвестным колдовством. Задерживать строго запрещено, срочно сообщить о местонахождении в отдел безопасности Управы».
Вот, значит, как… И теперь понятно, для чего именно нас прямо с утра вызывал Каращук — в том числе и для того, чтобы мы не трепали лишнего, когда обнаружим этот портрет у себя на стенде. В нём, что характерно, нет ни имени, ни фамилии, ни уточнения, свидетельницей чего данная женщина является или откуда взялась. Так, только необходимый минимум информации. И можно утверждать, что такие же портреты пошли и в Колледж, и в милицию, а возможно, что и в Гидрострой или даже Ладогу — а вот на публичных стендах, которых по городу несколько штук есть, он вряд ли появится. Слишком уж описание серьёзное, обычно людей таким стараются не шокировать. Любой, кто натворил что-то из ряда вон и не был взят сразу, появляется только на «внутренних», ведомственных досках.
Итак, на Любу объявлена охота — пока что тихая, исподволь.
Юрка тоже подошёл к стенду, постучал по портрету согнутым пальцем, многозначительно посмотрел на нас со Стуковым, но вслух ничего не сказал…
День в целом оказался спокойным. Пару раз выезжали на драки, заехали на уже опустевший рынок поддержать милицейский наряд — один из торговцев, собираясь в обратный путь, обнаружил нехватку товара, поднял скандал с охраной рынка, чуть не в драку лез. Усмирив, оставили дело коллегам — не наш профиль.
Уже около двух часов дня перекусили в «Столовой номер 1», и у меня мелькнула одна мысль:
— Юр, а давай-ка заглянем в «Волгу», пока мы тут. Узнаем, что слышно про нашего давешнего «пророка»…
Юрка спорить не стал — тут идти метров сто всего, «Волга» на параллельной улице. Оставив машину у столовой, мы втроём прошли заросшим проулком мимо старой трубы отопления над крошащимися бетонными плитами и вышли прямо к бару.
У главного входа, как всегда, было несколько человек — день рабочий, но не у всех, — но пошли через служебный, сбоку. Войдя в подсобку, почти нос к носу столкнулись с Давидом.
— Привет, Дато, — дружески расплылся в улыбке Юрка. — Всё травишь людей?
— Зачем обижаешь, дорогой! — оскорбился Давид. — У меня всё законно, проверь накладные, да?
— Это медслужба проверит, если что… — вмешался я. — Мы чего зашли — тот сумасшедший больше не объявлялся? А то, может, в нём дело?
Лицо Давида изменилось на мгновение, он метнулся в зал — видимо, проверить, есть ли там кто из персонала, и с внезапно появившимся напором вытолкал нас обратно к двери чёрного хода.
— Тсц! — прошипел он. — Вы что, не слышали?
— Нет. Что именно? — удивлённо протянул Юрка.
— А ещё мобильники, дорогой… — укоризненно сказал Давид. — Вам бы только меня прессовать… Резня ночью была, на Дзержинке. У них в общаге. Девять человек убили, и его вместе с ними. Орали, говорят, так, что Всевышнему тошно было…
Я увидел, что Стуков открывает рот — видимо, чтобы возразить, что мужичок жив, — и коротко ткнул его локтем в бок. Вслух сказал:
— Ты видел, что ли?
— Нет, дорогой, сплю я ночью и живу не там… А вот люди видели, сегодня в баре с утра говорят.
Ну, людей там особо не просматривалось ночью, хотя стояли поодаль — видимо, тот самый звук их и привлёк. Потом машины боевой группы, шум… Если управовские выгнали даже нас — то вряд ли впустили ещё кого. Выходит, про кровавую баню новости не разошлись, а вот о том, что массовое убийство было, заговорили — ну и неудивительно, шила в мешке не утаишь. Да и на работу, считай, девять человек не вышло, общага-то служебная — вот и пошла информация.