— Марг! Ну — ка, быстро строй цепочку до колодца!
…Пока внизу не очухались, быстро приступаем к заливке катка. То есть, дороги. Выплёскиваем ведро за ведром так быстро, как успевают их наполнять. А враги после взрыва не торопятся. То ли в шоке, а может, опасаются, что такая вот страшная штука на дороге не одна… Между тем укатанный узкий путь быстро покрывается корочкой тонкого льда. Хе-хе… Милости прошу! Привыкли, понимаешь, летом воевать, а в холод можно такой панцирь на ворота и стены и наморозить! Да ещё попробуй утверди на гладком льду стенобитные машины или катапульты. Или просто сам попробуй устоять. А тут не стоять, бегать и прыгать надо. Ещё и уворачиваться! Пальнуть из пушки? И хочется, и колется. Успеем. Но у подножья серпантина уже начинается шевеление. Видимо, народ пришёл в себя. А может начальник разозлился… Осторожно приближаются к воронке, неглубокой, как я вижу, поскольку земля хорошо промёрзла. Может, хватит воду лить? Нет. Пусть продолжают. Как останется им два пролёта серпантина, так и закончим. А то у стрелков руки дрожать буду. А за десять, или больше минут, всяко отдышатся… Увы. Повоевать сегодня не пришлось. Отряд внизу подбирает тела, раненых, их относят в сторону, и… К моему величайшему удивлению, тушурцы медленно уходят восвояси, откуда пришли. Что за чудеса? Хотя удивлён не только я. Милость Высочайшего? Да ну… Скорее всего, трезвый расчёт. Диверсия показала, что крепость-ключ в чужих руках. Стоит ли класть жизни на заведомо невыполнимом дел? Наверняка многие из них помнят, сколько времени фиорийцы пытались взять Ридо, и какие потери при этом несли, да ещё и без толка. Значит, либо грамотный командир, либо они уже выполнили приказ — выяснили всё. И это мне очень не нравится… Получается, что тушурцы не чета нашим доморощенным фиорийцам, которое мне сильно напоминает мне Польшу до того, ка кона вошла в состав Русской Империи. Когда каждый её житель считал себя дворянином, а король вообще не имел никакой власти, как у нас Старейший в Совете. Следовательно, дворянство, как я и решил, будем прореживать…
— Отбой!
Слышу крик Марга. Правильно решил…
— Дежурная смена — бдить! Вечером поставить сигнальные растяжки на втором серпантине. Дальше нести службу по караульному распорядку!
Улыбаюсь, но только про себя. Нечего слишком поощрять. А то возомнит себя непогрешимым… Ухожу в башню. Как там основная группа? Даже сердце ноет, и сна ни капли… Но надо отдохнуть…И я заставляю себя лечь на кровать, укрыться шкурами, доставшимися в наследство от тушурцев, закрыть глаза, и… Тщетно. Отдыхает лишь тело, а не мозг. Ни в одном глазу. И заставить себя тоже боязно — а вдруг зевнут мальчишки и девчонки? Часовые проспят? Стоп! Говорю сам себе. Если ты им не доверяешь, то зачем пошёл с ними в поход? Спи, Атти. Спи, Максим Кузнецов. Ты должен спать. Должен… Просыпаюсь уже глубокой ночью от выстрела. Какого… Снова вылетаю наружу — всё спокойно. Лишь Оника прячется на вершине башни, за зубцами. Уже не прячется. Спускается вниз, не спеша направляется на угол стены.
— Чего шумишь?
Девчонка машет рукой.
— Ничего такого, сьере граф. Тут тушурцы решили под покровом ночи своих разведчиков послать… Отпугнула…
— Убила?
Кивает.
— Зря. Лучше бы ранила. С ним у врагов хлопот больше.
Отрицательно качает головой:
— Пробовала. Они их просто дорезают. Именно, чтобы не возиться.
— Всё-равно, лучше не убивай сразу. Подумай, если каждый из них будет знать, что его именно дорежут свои, то с большой ли охотой такие люди будут рисковать?
— Ой…
Девчонка подносит одну ладошку ко рту, потому что в другой держит длинноствольный карабин. Совсем по детски. Ну так она и есть ещё ребёнок. Пятнадцать лет всего. Зато за душой — уже три десятка мертвецов, пять лет диверсионной школы, и третья кампания. Ветеран. Эх! Что за жизнь такая… Мерзкая… Иду досыпать. Ещё пару раз бухает длинный карабин. Затем наступает тишина. Просыпаюсь от запаха. Жареного мяса и горячей свежей натты. Вот черти, решили на завтрак не будить? Открываю глаза — на столе котелок, пышущий паром, заботливо укутанный овчинным чехлом для сохранения тепла. Рядом — накрытая сверху чашкой большая глиняная кружка с наттой. Сладко потягиваюсь, затем встаю, умываюсь, сажусь есть. Вкусно… На улице солнечно, и, похоже, без ветра. Подхожу к узкому окошечку-бойнице — посты стоят. Все спокойны. Во во дворе народ занимается повседневными делами: таскают воду, поскольку заливка ворот и дороги продолжается, тренируются, просто сидят группками и разговаривают о своих делах, либо просто стоят на стене и смотрят в ту сторону, откуда должно прийти подкрепление… У кухни сидят обе пленницы. Знатная доса — в железном рабском ошейнике, наряду со своей бывшей служанкой скребут котлы. Хе-хе… Марг хорошо усваивает уроки. Даже отсюда вижу здоровенный синяк на шее бывшей баронессы Тушурского королевства. Да, бедняжка. Не повезло тебе… А может, и наоборот, повезло… Потому что ты, Ума, в отличие от многих и многих других своих ровесниц, уцелеешь. Может быть, даже найдёшь своё счастье… Думаешь, я не вижу, какие взгляды ты кидаешь в сторону Марга, когда думаешь, что он не видит тебя?.. Если ты не дура, а мне почему то кажется, что это не так, то спесь из тебя вылетит быстро, и ты вцепишься в юного барона, как клещ, и сделаешь всё, чтобы не упустить свой шанс…