Совершенно неожиданно нам сообщили новости. Во-первых, наши взяли село Киево, во-вторых, среди оборонявшихся находятся египетские моджахеды. Я тогда подумал, что в Тырново нас ждет серьезное сопротивление, тем более, Киево пало не сразу. Впрочем, рассуждать не стоило, нужно было устраиваться спать, у многих сербов были спальные мешки югославского производства, очень удобные в эксплуатации. В свернутом состоянии они свободно помещались в ремни, пришитые ко дну военного ранца. Я был бы не против иметь такой мешок. Перед сном последовал традиционный кофе или по-сербски «кафа», а по-мусульмански «кахфа». Не обошлось и без стычек. На этот раз она возникла между Чубой и бойцом из четы Вукоты, Тришей, чья команда (человек десять) имела еще более «четнический» вид, чем наша. Причин не помню, но рев стоял страшный. Все же Тришу и Чубу сдержали их товарищи, и все окончилось перебранкой.
К тому времени я уже начал привыкать к подобным инцидентам, к тому же они возникали по всяким пустякам и зачастую оканчивались драками.
Утром нас разбудило урчание наших танков. Некоторые из них выехали к повороту дороги, где находились разведчики и принялись палить по противнику. Танки были наши, советские Т-55, нареканий в их адрес я никогда не слышал.
Так что вышли мы при поддержке советских танков, вооруженных, преимущественно, оружием советского образца, против противника, вооруженного таким же образом.
Наш отряд вышел к самому правому флангу и двинулся участком между обрывом и шедшей параллельно с ним грунтовой дорогой. Здесь мы, как и наши соседи слева, развернулись в цепь. Меня не оставляла мысль: «Лишь бы не встать на мину». Инвалидность меня пугала больше, чем смерть, но у противника минного поля не было, и мы, выйдя в небольшую ложбину, заняли ближайший откос, шедший от обрыва к дороге. Какое расстояние было до противника, никто не знал, но он был рядом — сомневаться не приходилось. Пальба слышалась все явственнее. Воевода после небольшой паузы приказал всем одновременно открыть огонь, а затем запеть четнические песни. Когда песни стихли, Борис что-то прокричал по-русски. Ответа противника я не помню, но огонь не заставил себя долго ждать. Постреляв из автоматов, Миро, я и еще кто-то из ребят, бросили несколько гранат в сторону противника, затем Горан Моро и Неделько, находившиеся на самом краю обрыва, спустились под его кромку и, пройдя метров 5–6 вперед стали приближаться к позициям противника. Я с ребятами приготовился идти за ними, но пришел приказ на отход, так как огонь должны были открыть танки. Дождавшись Горана и Неделько, мы отошли на метров 20–30.
Возвращаясь, я увидел воеводу и стоявшего рядом с ним Ацо Петровича, поздоровался с ними, хотел было завести разговор, но не успел, так как танк, стоявший вровень с нами, начал бить из своего орудия. К нему присоединились еще несколько танковых орудий. Стоял такой грохот, что было не до разговоров. Я устроился на обрыве, где наблюдал за дорогой в Тырново. Здесь мы с ребятами увидели, что по этой дороге идут десятка два мусульманских автомобилей и несколько подвод, они шли не торопясь, в направлении на Игман. Было очевидно, что Тырново на грани падения.
Танки закончили стрельбу через час, Валера с Борисом попытались в это же время выпустить через просвет в деревьях 2–3 тромблона в сторону противника, и они полетели вертикально. В эффективность такого огня я сомневался, но он позволял держать противника прижатым к земле. До нас дошло известие, что взята ключевая позиция «Цырни вырх», которую не могли взять, и топтались перед ней два дня бойцы 1-й Романийской бригады. Наконец, пришел новый приказ о продвижении вперед. Как только мы заняли первоначальные позиции, подошел Неделько и сообщил, что на левом фланге у ребят с Гырбовицы есть раненые из неприятельской «Золи». Мы с Неделько на этот раз заняли позицию у самого края обрыва и приготовились идти вперед. Казалось, что все уже закончилось, осталось только занять неприятельские траншеи. Многие стали перешучиваться, и мы последовали тому же примеру.
В это время к нам подполз Станое, который носил полученную от Веры медицинскую сумку защитного цвета, но с белым кругом и красным крестом на ней. Станое тогда должен был находиться в тылу, и с какой целью он появился у нас, я так и не узнал. Мы с Неделько лежали на земле, опершись на локти. Станое сел на землю, положив на грудь медицинскую сумку, и прислонился к небольшому дереву. Он был обращен лицом к противнику. Мы перекинулись несколькими словами, я посмотрел вверх и увидел, что верх дерева, на которое облокотился Станое, колышется, это заметил и противник.