Явно неудовлетворительным было положение и командного бункера, устроенного в глубокой природной воронке, в паре десятков метров за нашей спиной, так как оттуда ни команды подавать, ни нас прикрывать огнем было невозможно. Правда, дальше за ним, в паре десятков метров, еще выше, чем наши позиции, Папич соорудил довольно правильный бункер для укрытия. Этот бункер был хорош при ведении огня из стоявших тут же двух минометов, а под землей, под бревенчатым настилом, хранилось несколько ящиков с боеприпасами. Было достаточно просто создать за нашими русскими бункерами, выше на несколько десятках метров, новый командный бункер, имевший за спиной крутой обрыв, с которого хорошо просматривался бы и наш тыл. Этим самым мы получали бы одновременно как вторую линию обороны, так и круговую оборону, и могли бы тогда на Шиляке продержаться даже в полном окружении, особенно, если бы бункера были соединены траншеями. В случае неприятельского прорыва к нам бы ушли бойцы соседних подразделений, тем более, что соседи справа от нас находились в схожем положении, и при такой обороне им бы не пришлось бежать, так как мы бы прикрывали их позиции с тыла.
Я успел вместе с Димой сходить на разведку на эти позиции на правом фланге, откуда хорошо виднелся верх Тресковицы, и заметил, что перед ними были установлены растяжки, хорошо видимые на снегу. Больше всего тревожил тыл, так как не раз, когда я шел в «командно-тыловое место» бригады, обращал внимание на беззаботное поведение местных бойцов: они занимались своими делами, игнорируя обстановку вокруг, хотя между их позициями могла пройти незамеченной целая рота мусульман. В одном из этих бункеров мы встретили растерянного польского добровольца, силившегося понять, где же та кровавая война, о которой трезвонили западные СМИ. Поляка мы тогда забрали к себе. Однако потом он был вынужден отправиться в свою бригаду, сдать оружие и форму ради перехода в наш отряд, и мне подумалось, понимает ли кто-либо на сербском военном верху абсурд подобного использования добровольцев. Но, очевидно, сербскому командованию было недосуг заниматься столь «незначительными» вопросами, как добровольцы. Даже свою линию обороны комбриг 2-й Сараевской бригады не удосужился обойти, хотя нас тогда прикрепили к его бригаде для усиления. Конечно, на всем местном театре боевых действий он решал не много, так как сюда были посланы сводные отряды из многих частей.
Те же «Белые волки», 7 или 8 человек которых, в том числе Саша, Алеша и Никита, а так же канадский серб Никита и румын Дима Андриян, посетили нас на Шильке. Из Дринского корпуса была послана Горажданская бригада в составе которой прибыло и двое русских добровольцев Борис и Глеб, воевавших еще зимой 1992–1993 года под Вишеградом. Появилось эдесь и «Младо войско». Но в то же время данный фронт был в зоне ответственности 2-й Сараевской бригады, которая была создана на той части общины Илиджа, что оказалась отсеченной от основной территории сараевским аэродромом и мусульманскими поселками. То есть, село Войковичи вместе с поселком Тырново, бывшие главной базой этой бригады, защищались как раз в горах Игмана, Белашницы и Тресковицы.