Ричарду кажется, ему не по себе из-за новостей о Кевине. Но в следующий миг он понимает, что дело в другом. По телу, словно щекоткой, прокатывается ощущение от колдовства. Оно подрагивает на кончиках пальцев, пахнет сладковатым дымом.
Ричард понимает, это та защита, обряд которой они с Джеком проводили накануне. Кто-то пытается воздействовать, и она срабатывает.
— Ричард?
— Что-то не так, — Ричард трет плечи, пытаясь понять, что происходит. — Останови машину.
Ему нужна спокойная точка в пространстве, чтобы направить собственную силу и понять, что творится.
Но вместо плавного торможения, машину резко заносит, и Ричард в последний момент понимает, что воздействовали вовсе не на него, а на весь автомобиль. Просто его и Джека обряд защищает его самого.
Ричард не помнит ни удар, ни тьмы потом. Только боль в ребрах да какие-то мутные видения.
Первое его осознанное воспоминание — он сидит в машине скорой помощи, ноги касаются асфальта, вокруг распахнутые створки, а позади пахнущее лекарствами нутро. Вокруг суета, чьи-то громкие голоса. Отблески цветных сирен, которые сейчас молчат.
Рядом с ним врач, она обращается к нему, мягко прося залезть в машину и поехать в больницу.
— Со мной всё в порядке, — упрямо говорит Ричард. Рёбра болят, и он трет их рукой.
— Возможен перелом, сотрясение… вас надо осмотреть.
— Мой отец…
— Его уже увезли, мне очень жаль. Вам повезло. Пожалуйста…
— Где мой брат? А мать знает?
— Мы позвонили вашим родственникам.
— Я хочу дождаться брата.
Ричард упрямится, хотя сам не уверен, что кто-то приедет сюда, а не в больницу. Голова кружится, и Ричарду кажется, он совсем перестает понимать, что происходит, теряет точку опоры. А шрамы на спине саднят.
— Дик!..
Джек врывается в эту реальность маленьким взбудораженным ураганом. Первым делом, едва ли не раньше голоса, ощущается его запах: терпкие травы, земля и лес, неизменный мшистый лес.
Джек хватает Ричарда за плечи, снова зовет по имени. Наконец-то Ричард поднимает голову и фокусирует взгляд на брате. Лицо Джека кажется бледным и перепуганным.
— Отец… — говорит Ричард.
— Но ты в порядке, Дик. В порядке.
Джеку нравятся прикосновения родных, и Ричард давно это запомнил. Но сейчас ему самому нужно немного чужого тепла. Поэтому Ричард прикрывает глаза и утыкается в футболку брата, когда тот обнимает, притягивая к себе. Снова шепчет «ты в порядке».
Ричард слышит, как Джек решительно заявляет врачу:
— Я поеду с ним.
========== 7. ==========
Джек не хочет возвращаться в дом.
Он сидит на ступеньках крыльца, сжимая в руках чашку с чаем. Специально сыпанул побольше мяты, чтобы её аромат перебил, но всё равно ощущение, что руки пахнут больничными лекарствами.
Больницы Джек ненавидит.
Еще более поганая мысль, что Ричард еще остался там. Как и отец.
Когда раздался звонок, они занимались с матерью цветами, освобождали от земли тонкие корешки, чтобы пересадить в новые горшки. Руки матери и Джека были в земле, так что они не могли взять трубку, и ответил Генри.
Джек знал, что-то случилось. Духи волновались, беспокоились, но Джек до последнего надеялся, что это совпадение. Но когда лицо Генри изменилось, стало понятно, что надежды не сбудутся.
— Они попали в аварию.
Джек настоял на том, чтобы поехать к месту, а не сразу в больницу. Совсем недалеко от дома. Генри остался с матерью на дороге, а Джек сразу увидел Ричарда.
Тот, кажется, не до конца понял, что произошло. Но не отпускал Джека всю дорогу до больницы.
Как оказалось, Ричард отделался многочисленными ушибами, но на всякий случай его оставили в больнице до конца дня и на ночь. Отцу повезло меньше: Джек не очень разбирался в медицинских терминах, понял только, что тот сильно пострадал — только к вечеру врачи сказали, что он в очень тяжелом состоянии, но его жизни ничего не угрожает.
Врач не стал говорить этого матери, но отвел Джека в сторону.
— Вашему отцу повезло. Врачи, которые везли его с места аварии, не думали, что он дотянет до больницы.
Джек не стал говорить, что это помощь духов и ритуала, которые они с Ричардом провели накануне.
Весь день Джек провел в больнице, успокаивая мать. Она явно испугалась, хотя старалась держаться прямо, слепыми глазами уставившись в пустоту. Только вздрагивала каждый раз, когда подходили врачи.
Беспокоясь о ней, Джек не успевал волноваться сам. И его это устраивало.
Но теперь он сидит в одиночестве на крыльце, и чай остывает в руках. Вокруг сгустилась ночь, и сегодня тишина пригорода кажется особенно зловещей. Джек предпочел бы привычный шум, который можно поймать даже нечутким человеческим ухом на пожарной лестнице ночью. Но возвращаться в квартиру без Ричарда не хочется.
Джек вообще предпочел бы остаться в больнице, как и мать. Но она мягко коснулась лица сына после того, как попросила поехать домой:
— Выспись, Джек. Ты понадобишься Ричарду завтра.
Она предложила Генри пожить пока у них в доме и попросила Джека всё ему показать. Сначала это даже сработало: в такси Джек писал в общую беседу стаи, договариваясь об утренней встрече, они хотели всё знать. Потом показывал Генри его комнату, искал постельное белье и еще какие-то мелочи. Генри казался слегка ошалелым, как и в больнице.
Но когда он уехал в гостиницу за вещами, Джек не смог оставаться один в пустом доме. Тот слишком огромный.
Когда Ричард уехал, он предложил Джеку пойти с ним. Тот согласился. И хорошо помнит смущение Ричарда, когда тот показал квартиру, в которой собирался жить.
— Она маленькая, — говорил он, — понимаю, после родительского дома вообще ни о чем, но я не хочу брать деньги отца, и это всё, на что мне хватило… еще счета оплачивать…
Джек так и не понял, что такого в квартире, и почему Ричард оправдывался. А уж когда сказал «пойму, если ты вернешься к родителям», Джек только фыркнул. Он сам только устраивался работать, так что денег у них и правда было совсем мало. Но они быстро приспособились, а Джек так и вообще никогда не понимал любви к роскоши. Зачем это всё?
Главное у них уже есть: лес, они сами, возможность обращаться в волков. У Джека еще и духи.
Он не знает, сколько так сидит. Подмерзает, но только кутается в теплую рубашку. Кончики пальцев той руки, что держат чашку, холодные, как и нос. Вторую Джек спрятал подмышку.
Ставит не тронутый остывший чай на ступеньку рядом. Обхватывает колени и прячет лицо.
Они с Ричардом собирались побегать волками. В это время они бы как раз скидывали одежду, весело пихая друг друга локтями, а потом углубились в лес. Чтобы вернуться… может, к себе в квартиру, а может, и сюда. Мать приготовила бы пирог, отец опять поворчал о бизнесе, Генри наверняка бы не знал, куда себя деть и как вести.
Теперь отец и Ричард в больнице, мать осталась там, а Джек не представляет, как он вообще сможет уснуть.
Он не знает, сколько так сидит, но поднимает голову, когда слышит подъезжающую машину. За его спиной горит свет, человеческое зрение не такое острое, как у волка, но он видит, как Генри выходит из такси с небольшой сумкой.
Он топчется перед Джеком, как будто не знает, что сказать, и Джек не пытается ему помочь. Думает, что и отец, и Ричард не стали бы так стоять, а позвали в дом, сказали, что делать.
Они бы и не бросили.
Джек вообще не помнит Генри, так что для него это чужой волк, и почему-то надо принять, что это его брат, его семья.
Нет, зло думает Джек. Его семья сейчас вся в больнице.
— Твой чай остыл, — невпопад говорит Генри. Его голос похож на голос Ричарда.
Но это не он.
Джек поднимается на замерзших ногах. Рубашка поверх футболки давно перестала греть. Молча берет чашку и проходит в дом, Генри следует за ним. Но не поднимается по лестнице наверх, в свою комнату. Мнется: