– Убегай, – попросила она тихо. – Очень тебя прошу, сыне, беги на луга, зови подмогу, авось отобьёте нас…
Тем временем разбойники стали вязать детей и женщин, которых успели изловить.
В избу Меланьи забежали двое в кожаных шлемах с медными бляхами, деревянных доспехах, обтянутых бычьей кожей. За широким поясом у каждого по два больших ножа, кусок верёвки, кривой меч в правой руке да округлый щит, больше похожий на крышку от деревянной кадки, в левой.
Не обращая внимания на хозяев, ворвались, круша входные двери, перевернули стол и лавки, зло посрывали с потолка пучки трав, громко переговариваясь меж собой.
– Сыне, молчи, – тихо шептала матушка, – пусть заберут, что хотят, пропади они пропадом…
Не найдя ничего, кроме пары старых мисок на столе, степняки расшумелись, перебивая друг друга. Один схватил за руку и потащил за собой Меланью, другой стал показывать Коловрату на верёвку, чтобы дал себя связать.
Обида за матушку поборола чувство страха и неуверенность. В руках была коса, и отрок Коловрат использовал её как оружие. Замахнулся со всего плеча и сам закричал диким зверем. Молодой половец, по виду ровесник Коловрата, испуганно заверещал, но увернуться не успел и получил остриём прямо по лицу. Пискнул жалобно, бросил меч и стал зажимать рану руками. Вида крови испугался и Коловрат, он застыл на мгновение, но матушка была в беде, потому, поборов робость, кинулся ей на выручку, потрясая железным лезвием мирного орудия труда.
Бросив Меланью, второй степной разбойник вскочил на коня и поскакал к своим, громко взывая на ходу.
– Храбрецы, – посмеялась Меланья. – Один отрок перепугал половецкую орду… Нечего сказать.
– Матушка, убегай! – тихо отвечал Коловрат. – Они сейчас вернутся. Пожалей меня, родимая, уходи, Богом заклинаю.
– Нет, сыне, – отвечала она, – если суждено отдать душу Господу нашему, то я подле тебя, ибо жить без тебя я не сумею. Мы разом умрём здесь.
Она взяла в свои хрупкие руки палку, чем-то отдалённо напоминающую ослоп-дубину, готовясь защищаться, сколько хватит сил.
Так и стояли они посреди рязанской веси, затерявшейся в непроходимых лесах, двое одиноких людей – мать и сын, – готовых насмерть биться со степными налётчиками.
Половцы тем временем оставили связанных пленников и стали торопливо совещаться, недоумённо разводя руками, словно не понимая, как такое могло случиться. Гикнули на коней, растянулись цепью и неторопливо двинулись в сторону Коловрата и Меланьи.
– Прости меня, родненькая, если был в чём-то виноват перед тобой, – сказал юноша, невольно всхлипнув. – Я от них не побегу, потому как отче мой станет недоволен мной на небеси. Я – сын княжьего дружинника!
– Ты – сын храброго Гаврилы, – блеснув слезами, отвечала Меланья. – Господь нам всё простит. И ты прости меня, сыне.
– Прощай, родимая! – крикнул Коловрат и ринулся навстречу врагам, размахивая косой.
Он не ощущал страха, перед его глазами была бабушка Пелагея, которую они убили, убили просто так, ради забавы…
3
…Первые стрелы, казалось, прилетели ниоткуда. Четыре половчанина, аккурат из середины, вывалились из сёдел, роняя мечи и щиты.
Из-за ближайшего овина появился отряд всадников в остроконечных блестящих шлемах, с червлёными – красными, острыми книзу щитами, в отливающих серебром кольчугах.
– Никому не давайте уйти! – послышался зычный голос. – Руби половецкую погань!
Ещё несколько стрел попали в цель. Пятеро налётчиков повернули коней, желая спастись бегством. Их догнали и порубили на ходу.
Всё было кончено за несколько минут.
– Это кто ж такой смелый? – спросил высокий статный воин в блестящих доспехах и алом княжеском плаще-корзне, указывая на Коловрата.
– Сын вдовы-травницы, – отвечали женщины, сбившиеся в кучу. И тут же запричитали: – Защитник ты наш благостный… Спаси тебя Господи, добрый княже!
– Поплачьте, бабы, но не шибко, времени мало у нас, надо далее идти вышибать погань половецкую с земли нашей. Да и то чудо, что мы вовремя оказались рядом.
Он слез с коня, кинул поводья ближнему ратнику и подошёл к бабам.
– Как именем?
– А никак, все Коловратом кличут.
– Негоже. Послушайте меня! – властно сказал незнакомец. – Коловрат сие есть коловращение беспорядочное, ничего не значит имечко такое. Я – князь Святослав Глебович – говорю вам, запомните сами и другим передайте: отныне этого отрока зовут Лев. Ибо как лев, не устрашась многочисленности, кинулся на ворога лютого, подлейшего… Подойди ко мне, сыне.