Семейная жизнь Урсулы и Пита была на редкость счастливой. Добродушный и умный Пит совершенно не возражал против того, что главой семьи стала волевая и умная Урсула, а точнее — он вообще об этом не задумывался. А волевая и умная Урсула это очень ценила и вела себя соответственно, так что добродушный и умный Пит как сыр в масле катался.
Вот такие дела, друзья мои. Мораль сей басни такова: Так выпьемте же за Семейное Счастье!
Глава X. Сваакер и «Гении эстрады», или Операция «Робин Гуд»
В начале января две тысячи двадцатого года Сваакер впервые почувствовал, что он на пенсии. Хотя он и передал «Американо-канадское обозрение» Алексу еще в октябре две тысячи восемнадцатого года, но две тысячи девятнадцатый год был очень хлопотливым. Весной Сваакер помогал Майклу Вайсману наладить акционерное общество. Летом провел две очень крупные операции для клана Мерфи (сначала Сваакер в стратегически важной локации освободил для них помещение от несговорчивого арендатора, и Первый Национальный Банк открыл там свой филиал. А после этого Сваакер уронил акции Третьего Федерального Банка). Потом провел три операции сезонного бизнеса. Потом была свадьба Урсулы. И только сейчас он почувствовал, что делать ему, в сущности, и нечего. До начала следующего «сезона», то есть до середины сентября, ему нужно только получать доходы от агентства Вайсмана и от «Американо-канадского обозрения», да один или два раза в неделю присутствовать на заседаниях правления Первого Национального Банка, вот и все. Для энергичного дельца в расцвете сил, которому еще не исполнилось и пятидесяти двух лет, маловато.
Поэтому Сваакер стал чаще бывать в закрытом частном клубе «Гаудеамуса» в надежде, что среди массы тамошней информации ему подвернется интересная операция. Он теперь два-три раза в неделю приезжал в клуб, но к величайшему своему неудовольствию чувствовал, что и в клубе наступил «мертвый сезон». Вечеринки «Гаудеамуса» тоже не дали никакого результата. Сваакера выручил случай. Вот как это произошло.
Вечером во вторую пятницу января, как и всегда по вторникам и пятницам, Сваакер играл в кегли в кегельбане «У Зельмы» на Сорок Шестой Западной улице. Сваакер не случайно выбрал не какой-нибудь дорогой и фешенебельный кегельбан в своем богатом и престижном районе, а именно этот простой недорогой кегельбан, который посещали простые люди, рабочие. В эти пару часов, которые он проводил за кеглями, он не хотел наткнуться на какого-нибудь болтливого индивида из своей социальной прослойки, с которым пришлось бы с умным видом рассуждать о финансах, политике и экономике. Конечно, болтливого индивида можно отшить, но игра-то будет испорчена. По этой же причине почти все свое свободное время Сваакер предпочитал проводить дома. Он только раз в неделю выбирался с женой в ресторан, а если и принимал гостей, то это были несколько настоящих друзей, которые смотрели на это точно так же, как и он сам, и старались все дела оставлять за порогом дома.
Сегодня, как и всегда, на соседней со Сваакером дорожке (или «аллее», как говорили в кегельбане) играл Джим, жизнерадостный, пузатый сорокасемилетний мужик, по профессии мастер по ремонту холодильников. В кегельбане Сваакер был не мистером Сваакером, а всего лишь Томом, хозяином небольшой типографии, держал себя очень просто и демократично. Никто и не подозревал, что он мультимиллионер и Столп Общества. И когда три с половиной года назад Джим впервые появился в кегельбане «У Зельмы», они со Сваакером очень быстро подружились. Видимо, именно потому, что были настолько непохожи друг на друга.
Сваакер шесть раз в неделю бегал трусцой тридцать-сорок минут, а после этого делал гимнастику с гантелями. Он весил сто пятьдесят четыре фунта — ровно на пять фунтов больше, чем несколько десятков лет назад, когда он выступал за сборную университета по вольной борьбе в весе сто сорок девять фунтов. Именно в этой весовой категории Сваакер сначала занял почетное третье место на соревнованиях студентов города, потом три года подряд занимал на городских соревнованиях первое место, а на четвертом курсе он даже стал чемпионом штата среди студентов. Все пять кубков стояли на каминной полке в домашнем кабинете Сваакера и радовали его глаз. Джим весил двести двадцать фунтов — на шестьдесят фунтов больше, чем когда он двадцать четыре года назад закончил службу на Военно-Морском Флоте. Отношения Джима со спортом были далеко не однозначными. За последние три с половиной года он пять раз начинал ходить пешком по две мили в день, но каждый раз его хватало меньше чем на неделю. Сваакер во время перерыва в игре выпивал большой бокал апельсинового сока, а после игры такой же бокал сока и бутылку минеральной воды. Джим за вечер выпивал пару стаканов воды со льдом и шесть-семь кружек пива. Джим любил поболтать, а Сваакер, вне окучивания клиентов, умел и любил слушать. Кроме того, Джиму, так же как и Сваакеру, удобны были для игры в кегли именно вторник и пятница, так что они быстро сдружились. И хотя Сваакер был очень далек от сентиментальности, но когда Джима не было в кегельбане в его обычные часы и дни, Сваакеру уже чего-то не хватало. А если Сваакер из-за своего бизнеса не мог прийти, Джим тоже скучал.