Поэтому клан Мерфи и связанные с ними политики сделали галерею Келли своим логовом. Теперь там постоянно можно было встретить кого-нибудь из членов горсовета, из мэрии, из руководства округа. Часто они даже назначали там встречи. Даже такой далекий и от искусства, и от политики человек, как сваакеровский друг, капитан полиции Бен Картрайт, узнав, что его рассматривают как кандидата на пост заместителя шефа полиции, начал два раза в месяц посещать галерею Келли и поощрять пасшихся там журналюг и телешакалов. А когда он в самом конце года действительно получил это назначение, то пресс-конференцию по этому поводу устроил именно в галерее Келли.
Само собой разумеется, что галерея Келли, став вотчиной клана Мерфи и их подручных политиков, немедленно привлекла к себе внимание и людей деловых, денежных, которым теперь так удобно было как бы случайно встретиться там с нужным им власть имущим человеком и обсудить вопрос, который часто тянул на семизначную, а иногда и на восьмизначную сумму. И, ясное дело, часть этих деловых, денежных людей тоже приобретала у Келли картины и скульптуры. Некоторые чисто для маскировки, а многие просто потому, что им действительно понравилась какая-то картина или скульптура. Да и вообще в «высшем обществе» северо-востока штата стало признаком хорошего тона время от времени покупать в галерее Келли скульптуру или картину и дома демонстрировать гостям свою «скромную коллекцию», которую люди практичные к тому же рассматривали и как удачное, надежное и стабильно растущее в цене капиталовложение. Келли за пару месяцев хорошо изучила вкусы своей новой клиентуры, и теперь так называемое «современное искусство» занимало в ее галерее очень скромное место. Она сделала ставку на хорошие копии классических скульптур и на живопись художников, писавших в традиционных стилях. Так что теперь при ее галерее кормились полтора десятка крепких профессионалов, которые, найдя хлебное место, выбросили из головы и «современное искусство», и свои «поиски» и «эксперименты», а поставили на поток то, что Келли успешно продавала. А через этих прикормленных профессионалов в руки Келли попадали и хорошие работы их друзей, знакомых, соучеников. Одних только копий классических скульптур Келли последнее время продавала по две-три в неделю, а некоторые ее подопечные художники умудрялись поставлять Келли по две картины в месяц. Доходы Келли достигли уровня, который и не снился даже самому крупному ее конкуренту — владельцу галереи «У озера» Джозефу Слоуну. Она уже давным-давно выкупила у своего компаньона-совладельца его половину и теперь являлась единоличной хозяйкой галереи. В общем, Келли была абсолютно счастлива и очень благодарна творцу своего счастья Сваакеру.
Так что Сваакер не случайно назначил встречу именно в галерее Келли. Ясное дело, мсье Жан-Люк Лефорж явился на сорок минут раньше. Ну что с француза возьмешь? Келли была заранее предупреждена и лично провела мсье Лефоржа по всей своей галерее. Экскурсия закончилась как раз к четырем часам, когда прибыли Сваакер и Лиззи. Келли провела Сваакера и мсье Лефоржа в небольшую, очень уютную комнату. В связи с особенностями своей новой клиентуры и по совету Сваакера она еще в конце прошлого года оборудовала в галерее две комнаты для деловых встреч. И Первый Национальный Банк арендовал у Келли эти две комнаты за очень неплохую ежемесячную сумму. А фирма «Дюпон и сыновья» по заказу Нила Мерфи сделала эти две комнаты недоступными для прослушивания и записи. Дюпоны также обязались поддерживать всю аппаратуру в рабочем состоянии. Да и всю остальную техническую и общую безопасность галереи Келли обеспечивала теперь служба безопасности Первого Национального Банка. И охранников галереи, которым тоже платил банк, теперь было четверо. Все четверо — бывшие полицейские.
Мсье Лефорж произвел на Сваакера очень хорошее впечатление. Другими словами, он был подавлен, разочарован в жизни и готов на все, чтобы решить свою проблему. Крепкий, плотный, полнокровный мужик в расцвете сил, с щегольскими усиками, в дорогом костюме и с туго набитым бумажником, который явно привык чувствовать себя хозяином жизни, теперь готов был ухватиться за любую соломинку. И Сваакер его не разочаровал. Во-первых, войдя в комнату и тщательно закрыв дверь, Сваакер перешел на французский язык. Уже одно это вдохнуло надежду в несчастного отчаявшегося галла! Во-вторых, внешность Сваакера произвела на мсье Лефоржа очень сильное впечатление. Сваакер, исключительно представительный мужчина с холодными серыми глазами и волевым подбородком, прямо источал силу, харизму и уверенность в себе. Широкие, хорошо развитые плечи бывшего борца вольного стиля и глубокий мужественный баритон завершали картину. В-третьих, Сваакер с первых же слов обнадежил мсье Лефоржа. Хотя у него и было не так много времени, но он тщательно изучил проблему и думает, что нашел выход. Естественно, решение проблемы потребует определенных затрат, а решив проблему, он, Сваакер, рассчитывает на определенное вознаграждение. Но все это — в самых разумных пределах. И после чисто формального вопроса, не знает ли бухгалтер мсье Лефоржа каких-либо лазеек, Сваакер спокойно, не торопясь, изложил мсье Лефоржу свой план, озвучил стоимость вопроса и заверил его, что за исключением их двоих и непосредственного исполнителя никто никогда ни о чем не узнает. К концу сваакеровского монолога мсье Лефорж уже сиял и снова выглядел хозяином жизни. Получив добро на операцию, Сваакер откланялся и вместе с Лиззи, которая за это время успела хорошо поболтать с Келли, поехал домой. А мсье Лефорж уже настолько уверовал в грядущую Победу, что позвонил жене и пригласил всю свою американскую родню в лучший ресторан города, близкий его галльскому сердцу французский ресторан.