Вот это Кьяртан увидел. Не было злорадства — только ужас охватил юношу. А после — горечь и печаль. Как убедить мёртвого отца, что ты достоин руки его дочери? Как было уберечь его и прочих родичей Альвдис от ярости викингов? Как смотреть ей в глаза?
Радорм упал в собственные кишки, разбрызгал кругом кровь и дерьмо. Хаген выругался — запачкал такой хороший парчовый плащ. Как и отстирать его!? А к нему уже мчался, сверкая мечом, Богвард Бледный Паук. Хравена сейдмана он оставил у входа в святилище, с перебитыми конечностями. Нашлась и на колдуна управа.
На миг Кьяртану остро захотелось увидеть, как Хладный Путь станет путём, по которому отправится Хаген Чёрный, как клинок снимет с плеч медную голову. Но…
— Брат, сзади! — крикнул Бобёр. Хаген понял. Успел усмехнуться.
И встретил железо железом.
И понял, что с Пауком ему не тягаться. Отскочил, раскрутил «Морского змея», уходя в защиту. Богвард ударил сверху, прерывая движение Альрикса, сколол гарду — золочёная рысь на клинке гневно заворчала — и ткнул Хагена в грудь. Под сердце. Кальдвег прошил плащ, кожаный жилет, верхнюю и нижнюю рубахи. Но между ними Хаген предусмотрительно надел кольчугу. Остриё меча разорвало кольца, но задержалось ровно настолько, чтобы не задеть ничего важного. Лемминг покачнулся, снова отскочил, вспрыгнул на скамью, затем — на стол, пробежал, разбрасывая блюда и кубки, соскочил позади Паука. Тот ударил с разворота. Хаген поднырнул под меч, бросаясь рослому бойцу в ноги. Кальдвег и Альрикс сшиблись, высекая искры, раздался высокий металлический стон. Хаген перехватил меч одной рукой, Богвард ударил сверху, но Хаген и не думал защищаться: в его левой руке мелькнул скрамасакс, серая сталь ушла в бок Паука, по самую рукоять. Холодный Путь рухнул, выбил меч из десницы Лемминга, распорол меховой ворот плаща, кольчугу и плечо. Безоружный Хаген вскочил, обхватил противника и бросил через бедро. Потом отошёл, пошатываясь.
Оглянулся.
Паук шевелился, лёжа на боку. Скрёб ногами землю. Плюясь и шипя. Не выпуская меча из рук. Даже с ножом в печени, он оставался смертельно опасным врагом, и Хелла не спешила оборвать его жизнь взмахом своей бритвы.
А сражение в свящённом месте всё бурлило кровавым водоворотом. Увлекая в чёрно-багровую воронку новые жертвы. Бьярки рубился обеими руками, скинув медвежью шкуру. Самар отыскал свои стрелы у павших привратников, и музыкальный инструмент превратился в боевой. И звучал теперь совсем иначе. Слагфид же не стал размениваться на мелочи: отломал спинку скамьи и выметал ей охранников прочь со двора. Родичи жениха и невесты пытались мстить за павших Лёрмунда и Радорма. Хаген набрал воздуха в лёгкие и воскликнул:
— Сдавайтесь, линсейцы! Сложите оружие, и вас пощадят!
— Кто дарует пощаду? — донёсся крик одного из братьев Альвдис.
— Хаген Альварсон и сыновья Лейфа Чёрного! — был ответ.
— От них не примем. К бою, родичи!
И битва загрохотала с новой силой.
А потом Бледный Паук показал, как надо растить судьбу.
Кьяртан подобрал чей-то топор и ринулся на своих несостоявшихся родичей. Раз уж пришёл на битву — изволь биться! Покалечить Лафи, конечно, было приятно, но надо и честь знать. Честь требовала дела. Честь погнала Бобра туда, где рычали волки и вепри.
Честь подняла Бледного Паука. Чтобы выполнить последнюю волю повелителя.
Паук бросился на Бобра. Седое чудовище — на пылкого и глупого юношу.
Хаген успел только крикнуть:
— Братья! Меч обнажён!
Торкель услышал, хвастливо осклабился и заступил путь Богварду. Недолго длилась их схватка. Богвард просто отбросил Волчонка, как щенка. Кальдвег врезался в Хёггвар, выщербил отцовский меч, хоть и не сломал. Торкель не устоял на ногах. Бьярки ринулся наперерез, но Паук его просто перепрыгнул. Без разбега. И врезал берсерку рукоятью по затылку. Бьярки пробежал пару лишних шагов и впечатался лицом в стену какого-то сарая. Там и остался. Паук уже занёс меч над Кьяртаном, но принял удар другой сын Лейфа Чёрного.
Брат стал за брата.
Кальдвег сцепился с железным клювом. Кривой Нос, скалясь щербатой горной расселиной, отвёл удар, вновь поднял клевец — и покачнулся. Багровое жало торчало между его лопаток. Богвард улыбнулся — наконец-то что-то людское мелькнуло на лице Паука — и провернул меч в груди викинга.