«Сойдёмся», — подумал гость.
— Ну, говори, — регинфостри двинул рукой широким приглашающим жестом.
— Клянусь богами, добрый герре Сельмунд, — начал путник, поглаживая ворона, что уселся у него на колене, — я не хотел гибели того юноши, и мне очень жаль…
— А мне вот не жаль, — глубоким голосом перебил Сельмунд. — Они жалкие голодранцы, от них нет проку, кроме убытка, и чем их меньше, тем лучше. Прекрати, во имя Фрейра, лить всё это дерьмо. Говори по делу. Кто ты таков, откуда родом и чего ищешь в Гримсале? По порядку.
— По порядку, — кивнул моряк. — Друзья зовут меня Хагеном сыном Альвара. Родом я из Равенсфьорда, но это не имеет значения. Потому что я уже давно скитаюсь без приюта, и по большей части — на китовой дороге. Наш хёвдинг именуется Хродгаром, сыном Хрейдмара, с острова Тангбранд, а до того я служил Арнульфу Иварсону, прозванному Седым Орлом. Если это имя тебе, конечно, знакомо.
— Конечно, знакомо, — в свою очередь кивнул Сельмунд, не изменившись в лице. — Кто же не слыхал о морском короле, что разграбил Эрвингард на Эрсее. Ты тоже там был, юноша?
— Я был там, почтенный сын Сигмунда, — тихо сказал Хаген, и взор его на миг подёрнулся мглой Вересковых Полей, — и там же, кажется, кончилась моя юность.
— Похоже на то, — заметил Сельмунд. — А зачем сюда прибыл и искал встречи со мной?
Хаген немного помолчал, изучая обстановку зала — скромную, но пристойную, под стать одеяниям хозяина. Широкое застеклённое окно напротив двери, спиной к которому сидел Сельмунд, большой стол с письменными принадлежностями, крепкие и удобные резные кресла — одно для хозяина, ещё три — для немногочисленных гостей, пара вышитых картин на стенах. Оценил и полки с книгами — законы разных земель, и не только северных, труды по истории и ведению хозяйства, сборники саг и родовых перечней. «Однако же!» — подумал Хаген.
А вслух сказал:
— Правда ли, что у вас неспокойно на курганах? И что вы ищете человека, который мог бы помочь вам в этом деле? Или врут королевские гонцы?
— Если бы врали, — вздохнул Сельмунд украдкой. — Где вы услышали об этом?
— В низовьях Колль-реки. Если точнее, ещё в Седерсфьорде. Уже здесь, в Коллинге, все альдерманы и хёвдинги подтверждали: да, мол, Сельмунд регинфостри ищет надёжного и умелого человека, чтобы унять распустившихся мертвецов.
— Ты ли надёжен и умел? — с сомнением покосился на викинга правитель. — Ты знаешь толк в том, как укладывать мертвецов обратно в могилы? Приходилось ли тебе сталкиваться с драугром или какой-либо иной скверной?
— Нет, я не надёжен и не умел, — притворно вздохнул Хаген, — и не знаю толку в упокоении беспокойных тварей. Но я имел дело с драугром и другой скверной, куда похуже, и остался жив, как видишь. Это случилось на Эрсее. Но — со мною прибыли мои побратимы, среди которых — могучий сейдман и сведущий человек, Хравен Боевое Знамя, сын Уве Рыжего. Да и потом, знаешь ведь, как говорят: одна голова — хорошо, а шесть — лучше, хотя и некрасиво. Но скажи мне, достойный сын Сигмунда, — Хаген свёл брови, подался чуть вперёд, — верно ли, что именно мертвецы причиняют урон и разорение твоему городу? Спрашиваю не потому, что сомневаюсь в твоём здравомыслии, но чтобы понять, с чем мы имеем дело.
— Каждый месяц, — угрюмо пробасил Сельмунд, сжимая могучие кулаки до хруста в костях, — каждый растреклятый месяц, в ночи, когда луны нет на небе… Поверь, молодой мореход, ты бы не сомневался, когда бы сам видел. Год от года страшнее. Четыре зимы подряд. Четыре зимы!
Хаген выдержал кипящий бессильным гневом взор хозяина и удовлетворённо кивнул.