С обеих сторон бежали защитники, готовые подхватить павших вождей. Хельги обернулся, улыбнулся старому своему воспитателю Альму, спросил:
— Как-то быстро ночь опустилась, не находишь?
А потом упал рядом с Робером Арраудом и больше ничего не говорил.
Альм сморгнул, опомнился:
— Вы, двое, унести Хельги, головой отвечаете! Остальные — за мной! На смерть! Хэй-йя!
— ХЭЙ-ЙЯ! — подхватили без малого две сотни глоток. — НА СМЕРТЬ!!!
Форны едва успели забрать тело маркграфа. Эти несколько минут Альм им подарил…
… - Седой, Хельги сын Хаварда пал! — выпалил парень из отряда Франмара Беркута. — Альм с гравикингами пошёл в наступление, Хакон с ним, старший спрашивает — можно и нам?..
— Дуйте, — вздохнул Арнульф, — прикроете им задницы. Да глядите, не увлекайтесь! Отгоните форнов, но не преследуйте!
На правом же крыле неунывающие лучники, пользуясь попутным ветром, вовсю поливали северян стрелами. Делали перерывы только связок с обоза поднести да переждать очередной заход верховых. Викинги сомкнули щиты достаточно плотно, но ранений мало кто избежал.
— Эх, задолбят они нас! — проворчала Ньёрун. Обычно белолицая, теперь она раскраснелась, и Бьёлан невольно залюбовался валькирьей. Издали. Но ворчала она достаточно громко, да и самому Тёмному в голову пришла сходная мысль.
— Как бы нам их пощипать? — предложил сын ярла.
— Никак, — отмахнулась Ньёрун, — больно скоро стреляют. Разве что… хэй, позовите Эрленда!
Эрленд сын Хроальда, глава викингов с Хьёрсея, не без труда пробрался вперёд.
— У вас «башенные» щиты ещё целы? — сходу спросила Ньёрун.
— Целы. Вы тоже думаете, что надо что-то делать с лучниками?
— А что тут думать?! Ударим тремя «клиньями», они и разбегутся!
— Скажем Арнульфу? — спросил Бьёлан.
— Ему сейчас не до того будет, — отмахнулась Чёрная.
Действительно, у Арнульфа возникли заботы поважнее. Дыру на левом крыле, образовавшуюся по воле Альма Вещего, пришлось латать щитами людей Эйлима и Раудульфа. Викинги резали форнов с каким-то вовсе уж звериным остервенением, и Арнульф взывал к своим духам-покровителям, чтобы они заморочили Кетаха и он не додумался перенести основной удар на левый край. Услышали фюльгъи или нет, а только внимание врагов отвлёк одинокий безумец в медвежьей шкуре, который выбежал на поле перед строем, прямо под копыта конницы, держа в одной руке щит, а в другой — двойную секиру. Щит он грыз по краям, словно сухарь, а секирой колотил по голове. По своей. Когда на него вылетела колесница, он так зарычал, что лошади с перепугу понесли в разные стороны и сломали повозку. Вознице берсерк сломал шею добрым ударом башмака, а благородного витязя с глефой — просто загрыз.
И оглянулся, урча кровавой медвежьей пастью.
На него накинулись и всадники, и колесничные. Мешая друг другу, горяча перепуганных лошадей, бестолково тыча железом, что со звоном отскакивало от берсерка. Когда одержимый викинг — один против сотен — оказался погребён под грудой конских и человечьих тел, Хаген по знаку Хродгара затрубил наступление, а молодой вождь уже бежал впереди войска, увлекая за собой остальных, кружа в смертельном танце с «ведьмой щитов».
Однако первым до королевского знамени добрался не он, а Раудульф Эоринг, конунг ильвингов, хитроумный торговец двуногим быдлом и герой-засранец. Глядя, как стена щитов превращается в клин, устремлённый в груду мяса и доспехов, он во главе дюжины отборных витязей покинул строй и поспешил вслед за людьми Тура. Тур, как и подобает, пёр напролом, пеший — против конницы, против колесниц, против всех чудовищ Утгарда, расшибая лбом скалы, и так расчистил путь Эорингу. Позади свирепел Арнульф:
— Ну куда ты, бык недоенный?! Увязнешь по самые яйца! Орм! Орм, ползи сюда! — обернулся к безмятежному племяннику ярла, приказал — с мольбой в голосе:
— Прикрой их справа, там же сейчас… и лучники ещё эти…
Орм насмешливо поклонился и махнул своим. Его люди неспешно перестроились и, словно на прогулке, зашагали в наступление. Чуяли настрой вождя и вовсе не хотели умирать за какого-то Хродгара хёвдинга, пусть и по воле Седого.