После того нашлось много охочих прибрать к рукам Добрый Двор. Соседи стали наводить наветы на Сьёрун, обвиняя её в сейде — чёрном колдовстве. Им больше не было дела, что Сьёрун никогда не отказывалась лечить хворых, штопать раны да принимать роды. Мол, и другая умелица сыщется! Сьёрун обратилась за помощью к своему брату Витраду Жёлудю, жившему в Карлстаде, но мало нашла от него помощи. Тогда обратилась в Гринд к Халли и Велле. Те согласились помочь, если Добрый Двор отойдёт в приданое для юной Эйрун.
— Где же мы станем жить? — спросила Сьёрун. — Примете ли вы нас?
— Это не по мне, — решительно заявил Халли. — Но я дам вам серебра, чтобы вы могли обжиться на новом месте.
«Как можно дальше», — говорили глаза сына Тольфа.
На том и порешили. Но приязни между потомками Миккеля Кузнеца больше не было.
Сьёрун и её сыновья переехали в округ Дисенхоф и купили там небольшое имение. Там росло много конопли, потому хутор прозвали Конопляным Двором. Сьёрун, как и прежде, лечила людей, а браться Лейфсоны занимались хозяйством. И никто не сказал бы, что им жилось легко. Впрочем, всё как у всех: в огороде — бобы да картофель, да всякая капуста, в саду — пара вишен и старая яблоня, в соседнем лесу — грибы. Конопляное семя продавали на масло, стебли — на канаты, а листья — на корм скоту: курить их всё равно было без толку. Гусей завели, но ни коровы, ни козы позволить себе не могли.
Так прошло несколько зим. Братья часто говорили о том, чтобы отыскать убийц отца и отомстить, но дальше разговоров дело не двигалось. Оба, как и всякие линсейцы, были не дураки подраться, Лейфу сразу же по прибытии в округ сломали нос, отчего его прозвали Кривым Носом. Решимости братьям было не занимать, но сноровки — маловато. Тогда Лейф стал подрабатывать в местной кузне: наивно надеялся рано или поздно выковать годный меч себе и брату, а Кьяртан начал столярничать, отчего его прозвали Бобром. Летом же сыновья Лейфа Чёрного ездили в Раудхольм. Там, в рыбацком посёлке, стояла эйка Миккеля Снорри[64]. Дедову лодку в приданое никто не требовал, и братья выходили на рыбный промысел — треска в тех водах ловилась хорошо, так что никто не жаловался на лишние рты.
В Раудхольме жил некто Вальд Красавчик, сын Эрвальда. То был человек весёлый и вздорный и считался большим шутником. Его невесту звали Льёдис. Она была хорошего рода и властного нрава. Они должны были жениться осенью. Но шуточки Вальда тому помешали.
Вот однажды Лейф поехал ловить рыбу, а Кьяртан остался дома: было много работы. В том году улов был на диво хорош, и Лейфу пришлось нелегко. Вальд увидел, как Кривой Нос путается в сетях, и толкнул лодку веслом. Лейф растянулся на скамье и порвал невод. Все рассмеялись, а у Лейфа в тот день было недоброе настроение. Он сказал:
— Ты, Красавчик, смеёшься как девчонка. Была б у тебя грудь, я б тебе вдул, а тебе бы то пришлось по нраву. Ржал бы, небось, как кобылка!
Все снова рассмеялись, а Вальд покраснел от гнева.
Когда рыбаки вернулись на берег, Вальд вызвал Лейфа на хольмганг за оскорбление. Лейф попросил отсрочку — отвезти рыбу на Конопляный Двор. Это ему позволили и сомневались, что он вернётся. Кьяртан так ему и сказал:
— Мало тебе будет удачи, если выйдешь на поединок с Вальдом.
— Не стану я бегать от поединка, — заявил Лейф. — А ты не мсти за меня. Я сам виноват.
Всё же Кьяртан поехал с братом. Он был хорош собой и обладал даром располагать к себе людей. Он завёл много друзей в округе Дисенхоф. Кое-кто из них поехал с братьями на поединок. Но проку с того было немного, ибо они все были ещё сопляками.
Дрались на поле для тинга, под Красной Горой. У Лейфа не было щита, и ему одолжили, чтобы сравнять силы поединщиков. Меча у Лейфа тоже не было, но тут уж никто ему не помог, пришлось биться ножом. А у Вальда меч был неплохой! Красавчик напал так яростно, что от щита Лейфа только щепки полетели. Вальд сверкал белозубой улыбкой, ловя восхищённые взгляды толпы за орешниковой изгородью. Льёдис хлопала в ладоши. Хлопала даже тогда, когда Вальд забыл об осторожности в упоении боем, раскрылся и получил ножом прямо в солнечное сплетение. Никто ничего сразу не понял. Ни Льёдис, ни другие зрители, ни Лейф, ни даже сам Вальд. Всё случилось как-то по-дурацки, само по себе. Рука с ножом прянула, как гадюка из кустов. Доспехов Красавчик не надел — то была роскошь. Лейф отдёрнул руку, не видя ничего, кроме покрасневшей стали. Потом увидел чёрно-багровую дыру в груди противника. И тут на него нашло. Лейф Кривой Нос, сын Лейфа Чёрного, бросился на Вальда и успел нанести ему дюжины полторы колотых ран, прежде чем тот выронил оружие, выпучил глаза и начал блевать кровью. Лейф, обезумевший, опьянённый брагой жизни, повалил Красавчика и так располосовал ему лицо, что прежнее прозвище звучало бы теперь насмешкой…
64
Эйка (эйха) — узкое долблёное судно, чаще всего — из пихты или дуба, откуда и название.