Эби хмыкнула и кивнула:
— И ты на него вылила воду, как в тот раз?
Ви недовольно причмокнула:
— Все то вам, детям, делать нечего. Про последствия и не думают. Еще раз к нам сунется — я разрешу ему съесть все требухло Табаки.
Эби засмеялась и вышла из кухни, думая о своем парне и тоскливой квартире, где она жила чуть меньше двух лет. Потрескавшиеся, уже непонятно какого цвета (между желтым и зеленым) стены, проводили девушку до двери с красной табличкой «Посторонним вход воспрещен», что находилась рядом с комнатой Рагнара. Он был почти рядом. За стенкой.
Эби провела пальцем по стене, на кончиках которых сразу же оказался неприятный песок от дешевой краски и открыла свою дверь, искоса взглянув на старый телефон с ручкой и проводом, что стоял в углу на тумбе с высокими ножками. Телефон молчал, и девушка в ответ скрылась в комнате, погрузившись в тишину и едва различимый запах сырости.
***
Эби плюхнулась на матрас, что лежал прямо на полу. По небольшим вмятинам по бокам можно было догадаться, что когда-то там все же стояла кровать, но в один день исчезла, как исчезают молочные зубы под подушкой. Эби заехала сюда уже с матрасом на полу. Рагнар предлагал съездить в мебельный магазин, но она отказалась, поскольку в матрасе на полу было что-то необычное, да и к тому же, вытаскивая руку из-под одеяла и чувствуя холодный пол, Эби ощущала себя спокойнее. Можно было не бояться ночью упасть с кровати и больно удариться копчиком.
Напротив матраса стоял шкаф, обклеенный всякими стикерами (редкие карточки с Винкс и грустные морды кота), рисунками и кусочками постеров. Рядом находилась рабочая зона — стол с лампой и стул (обычный, без колесиков). В углу коробка с разными гирляндами, запрещенка, потому что с электричеством были проблемы и лишнее замыкание могло стать причиной пожара или, что еще хуже — привести к кончине старого кабеля, замурованного прямо в стены. А отковыривать его могилу в поисках неполадки никому не хотелось. Вечерами, Эби, сидя за столом и делая уроки (что задал ей Рагнар), задерживала дыхание и прислушивалась. Иногда ей казалось, что из стен доносится кашель какого-то старика.
Ви говорила:
— Это мистер Кабель подавился электричеством.
Когда Табаки был скучно, он приглашал мистера Кабеля выпить и чокался бутылкой со стеной. В такие дни Эби слышала лишь тихое пошаркивание и изредка довольное почмокивание.
Больше мебели в комнате не было, за исключением одинокой табуретки, которая уже давно исчезла под грудой белья, одежды и всего ненужного (но что жалко было выбросить) вроде лент с коробочек от тортов, что одиноко свисали вниз. Табуретка стояла на одинаковом расстоянии от стены и до матраса, чем являла собой некое произведение современного искусства. Табаки особенно зашла эта идея и он даже украсил стул всякими перьями и значками. После такого, разгребать весь хлам сверху расхотелось.
Еще в комнате имелся широкий подоконник, немного пыльный, но зато с плюшевым медведем Фрэнсисом, забравшимся сюда из картонных коробок в коридоре. Такой странный детский предмет напоминал Эби ее семью с тремя братьями и двумя сестрами, от которой она сбежала. С пуговицами вместо глаз и запахом старья, медведь напоминал еще и о забытом детстве, что Эби провела на ферме с одиноким, слегка прихрамывающим ослом, который, не смотря на обилие членов семьи, был ее единственным другом.
Вечер перешел в ночь и по стеклу забарабанили ледяные капли. Подоконник был пуст — медведь перекочевал в постель, в теплые объятия. Эби вдыхала запах старой плюшевой игрушки и потихоньку расслаблялась под теплым пледом под звуки дождя.
***
Мне приснилась зима. Не та, которая обычно бывает у нас, а с большими сугробами и холодом, пробирающим до костей. Еще там был лес с высокими соснами, последние ветки которых целовали небо.
И волки…
Их глаза сверкали подобно молниям, полные ненависти и жажды. С огромных острых клыков падала горячая слюна, оставляя в снегу глубокие ямки. Шерсть дыбом — признак опасности. Волки состояли из мощи, подпитываемые энергией самой земли. Уроженцы злости, ненависти и алчности.
И они гнались за мной.
Я слышала их теплое дыхание, вырывающееся из вонючей пасти. Волки словно кричали мне вдогонку.
Никакой пощады, никакой справедливости, только кровь!
И боль!
И смерть!
Они рычали и смеялись, и будили сосны своим шумом. А я бежала со всех ног, но деревья словно сужались, не давая мне выбраться из хватки леса. Мне было жутко страшно, грудь ходила ходуном, а сердце было готово выпрыгнуть наружу. Я ощущала себя маленьким невинным кроликом, не способным спасти даже себя.